Янов помолчал, может, уловил его неуверенность, стал снова; задавать словно бы незначащие вопросы: как семья, сколько детей, что с квартирой… Алексей был сдержанным: вопросы казались формальными.
— Небось кадровики подписку взяли — не будете год просить квартиру? — с невеселой улыбкой спросил Янов.
— Взяли.
Янов вздохнул, потянулся к сигаретам:
— Хорошо, работайте!
…Адамыч встретил в коридоре, у двери, — курил. Сигарета совсем догорела в узловатых прокуренных пальцах.
— Ну что, смуту, вижу, внес?
— Не знаю, — признался Фурашов. — Но на его месте, по-моему, не сомневаться надо — приказывать.
— Плохо понял! — с неудовольствием сказал Адамыч. — И военным не всегда надо козырять только приказом. Настроить, заставить вместе думать — в этом его сила.
Откинув окурок в урну, он пошел в комнату. Алексей опешил: «А ведь верно! Приглашает вместе думать, искать… Как же я, дурак, не понял сразу?»
И хотя тут же осознал, что Адамыч отнесся явно с презрением к его опрометчивому суждению, стало вдруг как-то веселей…
На другой день Фурашову позвонили из административно-хозяйственного отдела. Спускаясь по лестнице на первый этаж, Алексей терялся в догадках: «Зачем понадобился? Документы, может, не в порядке?»
За деревянным барьером, отгораживающим посетителей, сидели две женщины и капитан. Из смежной комнаты через открытую дверь доносился грубоватый, с хрипом бас, чеканил, видно, по телефону: «Ну? Что? И что же? Понятно! Нету! Точка! Давай!»
Капитан поднял рыжеволосую голову — лицо забрызгано точечками веснушек, губы женские, припухлые, — спросил фамилию и, снова принявшись листать толстенное дело, махнул равнодушно рукой:
— К Дрожжинову… Пройдите!
В соседней комнате за столом сидел подполковник: голова большая, с крутым лбом, с крупным, чуть кривым носом и пронзительно-колючими черными глазами.
— Все, все, говорю! — кинул он в трубку, со звоном положил ее и молча уставился на Алексея, будто собираясь с мыслями. — Фурашов? — Не дав ответить, заговорил: — Ну что ж, считай — причитается! Подумали, решили. Старшие подсказали. Не комнату — квартиру даем! Другие годами ждут, а ты — не успел появиться — получай… Правильно! Новое время, новые песни. Специалист, инженер, революцию делаете. Заполняй учетную карту. Ордер через десять дней… Давай!
Алексей растерялся, молчал, язык словно бы сразу пересох — спасибо не сказал, когда подполковник протянул бланк. Неужели конец поискам? Неужели скоро будет квартира, приедут Валя, девчонки? Заполняя за столиком длинную и подробную карту, простив подполковнику на радостях и грубоватость и фамильярность, думал: «В конце концов, суть не в словах, а в делах. А он, видимо, человек дела. Понимающим хозяйственником быть — проще тонну соли умолотить! А грубоватость — своего рода самозащита: поди, будь поучтивее с нами…»