Хедвиг и прекрасная принцесса (Нильсон) - страница 26

Сандра хмыкает и лупит по земле своими отвратительными ботинками.

– Значит, это был кто-то другой.

Она смотрит по сторонам, на камни, кусты и шалашики. Взгляд останавливается на поваленном дубе. Глаза её суживаются, она решительно подходит к стволу и делает прыжок.

– ХА! – говорит она и приземляется с другой стороны дуба, выставив перед собой щётку, как кинжал.

Но… ХА! За дубом никого нет. Зато чуть вдалеке со всей скорости несутся две пары ног.

– Я чуть не обкакалась от страха, – шепчет Линда в ту же секунду, как звенит звонок на урок. – Ты совсем чокнулась?

Хедвиг замедляет шаг. Медленнее, медленнее. Нет, она не чокнулась. Просто её опять обуяло то же самое чувство. С тех пор как в Хардему появился Улле, ей кажется, что она способна на всё! Как будто в руке у неё земной шар и она может подбросить его, как мяч!

В другой вторник, когда люди в своих домах просыпаются, смотрят в окно и думают: «Ой, надо же, как темно стало по утрам», – в этот самый вторник Хедвиг получает записку от мамы. Это случается, как раз когда она выходит из дома, чтобы пойти к автобусу, который отвезёт её в школу.

– Передашь Бенгту Ламму?

Хедвиг становится не по себе. Она разворачивает записку.

Записка довольно большая. И, как следовало ожидать, написана от руки.

Хедвиг замирает.

– Неужели прошло столько времени?

– Да, – отвечает мама. – В первый раз слышу, чтобы из-за какого-то запястья так долго сидели на больничном. Взрослый мужчина, а такой неженка.

– Может, он не только запястье сломал?

– Я считаю, что нам, во всяком случае, должны сообщить, что происходит. Передашь записку? Целую, пока.

– Целую.

Чёрный лес жмётся к окнам автобуса. Глаза слипаются, но голова так и жужжит. Что, если эту записку просто выкинуть? В канаву или в унитаз в школьном туалете? Или порвать на маленькие кусочки и развеять по роще?

Так, конечно, Хедвиг протянет несколько дней, но потом мама начнёт удивляться, почему же нет ответа. И позвонит Бенгту, а тот расскажет, что в жизни не видел никакой записки, и тогда весь мир погибнет.

Хедвиг прислоняется щекой к шершавой спинке сиденья. Вот как бывает, когда ты – Хедвиг. Не расскажи она всем про шнурки, Улле не пришлось бы сидеть с кубиками. Если бы не кубики, Улле не пообещал бы повязку для волос тому, кто его научит. Если бы не повязка, Хедвиг не написала бы записку на компьютере. Если бы не записка, то и проблем бы никаких не было. Если, если, если… Их слишком много, этих «если». И всегда будет много. Вздохнув, Хедвиг вылезает из автобуса у забора в Хардему и думает о том, что, когда её рот научится помалкивать, она устроит праздник с тортом и фейерверками.