Хедвиг молчит. В язык как будто вкрутили железные винты.
– Хедвиг сказала, что поможет мне с бантиками, – шепчет Улле, опустив голову. – Вот и всё.
И тут Рикард, конечно, никак не может удержаться. Набрав в рот побольше воздуха, он громогласно кричит:
– Я же говорил! Они влюбились! Жених и невеста!
После уроков у забора стоит автобус. Он поджидает счастливых детей, чтобы отвезти их домой к счастливым родителям. В счастливых семьях не пишут записки на компьютере. Там все всегда счастливы и веселятся день-деньской.
На парковке стоит мамин «сааб». Идиотский, как нелепое синее чудище. Хедвиг не хочет смотреть на него, а чудище не хочет смотреть на Хедвиг.
Она делает круг по двору. Грязная вода в лужах пачкает сапоги. Ледяная струйка просачивается через дырку в подошве. Пальцы сводит от холода. Мама и Барашек Бенгт уже полчаса сидят в учительской. Сколько ещё ждать? Для Хедвиг чем дольше, тем лучше. Пока время не остановится и Земля не рухнет в тартарары.
Однако высокие деревянные двери школы открываются. Мама выходит на крыльцо. Взгляд суровый, рот крепко сжат и похож на куриную попку.
– А я ещё удивлялась, что полотенце, которое я уложила в твой физкультурный мешок, было сухое, когда ты вернулась домой, – говорит она. Голос напряжён и почти дрожит. – И чистые трусы как лежали, так и лежат.
– Я не думала, что ты заметишь, – бормочет Хедвиг.
Мама хмыкает:
– Когда они у тебя грязные, дорогая моя, их ни с чем не перепутаешь.
Мама замолкает. Её взгляд устремлён куда-то вдаль, на какую-то точку у горизонта или ещё дальше. Ей грустно. Она долго ничего не говорит. Потом пристально смотрит на Хедвиг:
– Ты не любишь физкультуру?
– Люблю.
– Но почему же ты это сделала? Мне так стыдно, передать тебе не могу.
– Повязка, – бормочет Хедвиг.
– Что?
– Он обещал подарить повязку для волос тому, кто научит его завязывать шнурки.
– Да, но почему это надо было делать на уроках физкультуры? Неужели ты думаешь, что я бы не разрешила поехать к нему домой на школьном автобусе? Разрешила бы, конечно!
Это как плевок, как шутка, брошенная в лицо. Поехать к Улле домой? Выйти вдвоём на остановке в Йеллерсте и гордо, бок о бок, зашагать по дороге, пока остальные надрываются от смеха, прижавшись носами к стеклу?
– Ты глупая.
– Что?
– Ничего.
Мама вздыхает:
– Мне не нравится, когда так отвечают: «ничего», и ты это знаешь. Так не говорят. Слышишь?
– Говорят, если хочется.
– Нет. Потому что это не ответ.
– Ответ.
– И что же он означает?
– Ничего.
– Хватит, Хедвиг.
– Он ничего не означает! Мне нечего тебе сказать!