Пятница выдалась холодная и бодрящая. Шиповник развесил на веточках сухие бородки. Скоро они отвалятся и попадают на землю, а после никто о них уже и не вспомнит. На церковном дворе в Хардему вышагивает одинокая галка. Она потеряла свою семью. Галка зевает и тычется клювом в землю – ищет, чего бы поесть. Иногда она глядит на школу и думает, что эту вот песню, которую они там распевают, она уже где-то слышала: «Хедвиг любит Улле! Хедвиг любит Улле!».
Громче всех кричит, конечно же, Рикард. Он стоит на крыльце и орёт во всю свою огромную и чёрную, как клоака, глотку, а Йон знай его подначивает.
– Отстань! – шипит Хедвиг. – Я сделала это только из-за повязки!
– А вот и нет!
– А вот и да!
– Ты же сказала, что повязка – это уродство! – говорит Карин.
– Да, но всё равно…
– Хедвиг любит Улле! Хедвиг любит Улле!
Хедвиг вытирает щёки. Теперь всё так и будет, пока она не станет взрослым человеком и не переедет в другое место. В Хальсберг, в Стокгольм или в Сконе.
Улле сидит на лавочке у высокой кирпичной стены. Он делает вид, что ничего не слышит. Бледный, как бумага, он упорно отворачивается от обезьян на крыльце.
– Вы теперь парочка? Оу-оу! Улле, вы теперь парочка? – кричит Рикард.
Улле качает головой:
– Нет.
– Ну и зря! Могли бы целоваться сколько влезет!
На улицу вываливают пятиклассники. Сандра сразу спешит на крик, подруги не отстают. У Марии, или как её там зовут, насморк. Губы обветрились, как обычно бывает осенью. Она без конца их облизывает, но от этого только хуже.
– Чего разорались? – спрашивает Сандра.
Улле указывает на Рикарда:
– Скажи ему, он дразнится!
Хедвиг чувствует, как кровь приливает к лицу. Это просто ужас, что он просит Сандриной защиты в такой неподходящий момент.
Сандра сверлит Рикарда взглядом:
– Дразнится за что?
– Ни за что, – отвечает Рикард, уклончиво мотнув головой.
Однако Сандра подходит ближе, совсем вплотную. Рикард ищет, куда бы сбежать.
– Я спросила, за что ты его дразнишь.
Рикард молчит. Пожимает плечами:
– Хедвиг и Улле сидели вместе на физкультуре. Записки там писали и всё такое.
Сандра поворачивается к Улле:
– Зачем вы это делали?
– Она учила меня завязывать шнурки, – бубнит Улле.
– Но ведь это должна была делать я!
– Но ведь учиться можно у двоих.
– Нет, нельзя! – Сандрино лицо сморщивается, как кухонная тряпка, глаза блестят. – Учиться можно только у одного человека, неужели не понятно!
– Да, конечно.
– Почему тогда ты сидел с ней? Улле? Почему ты сидел с ней?
– Я же говорю, они влюбились, я это всегда говорил, – кричит Рикард.
– Заткнись! – Улле топает ногой так, что камни взлетают в воздух. А потом заслоняет лицо руками.