— Я всегда думаю, что говорю. Но сейчас я и впрямь пошутил. Я никогда не женюсь.
— Это почему?
— А то ты не знаешь! Да ведь я такой же калека, как и он, разве что сразу не видно.
Оба опять замолчали. Генек взглянул на нее, как бы ожидая ответа. Она сидела, опустив голову и безвольно скрестив на коленях руки.
— Что же, у каждого свое несчастье, Генек, — произнесла она наконец и встала.
— Послушай, Галина! — Он задержал ее, взяв за руку. — Я и вправду женился бы на тебе, но в таком состоянии не могу. Вот кончится война, вылечусь и напомню тебе о нашем сегодняшнем разговоре. Если, конечно, ты до тех пор не выйдешь замуж, — добавил он тише.
— Да нет, наверное, не выйду. По правде говоря, мне ни один парень не нравится. Буду тебя ждать.
Он встал и, притянув ее к себе, поцеловал.
Она резко повернулась и убежала в кухню. Генек посидел еще минуту у кровати друга, а проходя через кухню, улыбнулся Галине.
* * *
Изредка его навещал Бенек. Приходил, закуривал и сидел, почти ничего не говоря. Зенек знал, что одним из его последних дел было исполнение приговора, вынесенного предателю-старосте, и его интересовали подробности, но Бенек рассказывал очень неохотно:
— Да что там, дело, обычное. Ну, шлепнул его, и все…
— А хоть раскаивался он?
— А как же? Все они каются, да мы ведь по делам судим.
Вообще Бенек очень изменился. Единственное, что осталось от него прежнего — это походка, все такая же мягкая, бесшумная. Во всем же остальном — это был совсем другой человек. Когда однажды старик Малевский набросился на него с кулаками, Бенек осадил его:
— А ну, хозяин, прочь лапы! Не те времена!
И Малевский испугался, а потом рассказывал всем, какая неблагодарная скотина этот Бенек. Малевский для него столько сделал, а он… Люди слушали и усмехались: «доброта» Малевского была хорошо известна.
Однажды Бенек зашел в палисадник перед домом Станкевичей и присел рядом с Зенеком на скамейку под черемухой:
— Слушай-ка, Зенек, а к Хельке-то — ну той, что из Силезии, — какой-то немец повадился. С фабрики.
— А мне-то что? — спросил Зенек, стараясь говорить спокойно, хотя во рту у него сразу пересохло.
— Как это «что»? Можно убрать его втихую. Знаешь, какой у него пистолет? Парабеллум. К нему патронов до черта. А к твоему, например, днем с огнем не сыщешь.
— Я бы тебе советовал не самовольничать, — отрезал Зенек. — Поговори с Александером или с Матеушем.
— Да, так они и позволят! Держи карман! Они за деревню боятся.
— И правильно!
— Так ведь не обязательно это делать в деревне. Он иногда выходит от нее под утро. Ночи сейчас темные. Дать в лоб чем-нибудь да в Вепш. А там жди, пока его выловят!