Осенним пасмурным днем он стоял у окна своего огромного, как сарай, кабинета. Моросил нудный, мелкий, нескончаемый дождь. С крыши Караван-сарая стекали пенистые струи. Березы в саду, под окном, стояли понурые, озябшие, роняя с ветвей капли-слезы. «Оказывается, и березы плачут от горя, не только люди!..» — вздохнул Заки.
За оградой прогремела колесами по булыжной мостовой арба. Пешеходы, промокшие до костей, мрачные, шагали торопливо, почти бежали.
«С красными, что ли, заключить перемирие?» — подумал Заки, вытащил из ящика стола папку с секретными бумагами, оседлав переносицу очками, перечел и без того известное ему письмо генерала Розанова от 19 октября 1919 года. Генерал требовал неукоснительного подчинения башкирского войска атаману Дутову. Формирование второй башкирской дивизии приказано было прекратить из-за отсутствия кредитов. «Денег, поди, у них нет. Кто в это поверит? Ну, ваше превосходительство, без денег нынче боеспособной армии не создашь!.. И атаман Дутов хитрит, все делает исподтишка. Нет, пора переметнуться к красным!.. А согласятся ли они признать Заки ханом независимого башкирского государства?..»
С неудовольствием Валидов посмотрел на свое рябое, вялое, утомленное лицо в зеркале, взял со стола медный колокольчик, позвонил. Тотчас в дверях появился молодой, стройный адъютант, отрапортовал, что все приглашенные на заседание министры и государственные деятели собрались, ждут в приемной.
— Проси, — кивнул Заки и приосанился, дабы его друзья и соратники не заметили растерянности повелителя.
Министры в сюртуках или в военных мундирах английского шитья — дар адмирала Колчака, получившего обмундирование от Великобритании тоже в дар, бесплатно, — отвешивали раболепные поклоны Заки, молча рассаживались в креслах и на диване.
Адъютант плотно прикрыл тяжелые двери.
— Эфенде, — сказал Заки, насладившись сосредоточенной тишиною собравшихся, — господа! От вас у меня секретов нет. Положение национального правительства резко изменилось к худшему. Золотая казна, похищенная проклятым большевиком Хисматуллой Хуснутдиновым, так до сих пор и не найдена, не возвращена нам, законным ее владельцам.
При этих словах министры сокрушенно завздыхали.
— Пока мы богаты и сильны, с нами все считаются. Мы обеднели, наша башкирская армия ослабла, и к нам относятся все пренебрежительно. Предательство Кулсубая — удар отравленным кинжалом в спину национального правительства! — печально и высокомерно произнес Заки. — За изменником к красным потянулись слабодушные: дезертировали в полном составе, перешли к большевикам два батальона. Колчаковские генералы нам теперь не доверяют, обвиняют, что мы сговариваемся с красными, требуют безоговорочного подчинения атаману Дутову. Нет, мы великую башкирскую армию никому не отдадим!