Со всех сторон посыпались воинственные возгласы:
— Правильно, эфенде!
— Ни перед кем не склоним головы!
— Мы готовы к схватке с самим шайтаном!..
Валидов продолжал увереннее:
— Сохраним армию, укрепим армию и тогда обеспечим независимость! А за независимость башкирского государства, за священную землю наших предков будем бороться до последней капли крови!..
У кого-то неосторожно вырвалось:
— Ай-хай, такого, как Кулсубай-агай, не заманишь!
Заки сердито сдвинул реденькие брови: он не привык, чтобы его речь перебивали.
— Вернем и Кулсубая! — заявил он. — Вернем со всеми джигитами и с оружием. У нас есть за линией фронта, среди красных, свои люди… Кулсубай не отречется от национальной идеи!.. Нам необходимо опасаться атамана Дутова: он и заправилы оренбургского казачества всегда были против независимого башкирского государства. Нам нужны союзники, и я послал в Казахстан, в правительство Алаш-Орды, своего делегата.
По кабинету пронесся гул одобрительных восклицаний: присутствующие восхищались государственной мудростью Заки Валидова.
— Алаш-Орда не оставит нас в беде. Мы будем действовать вместе против белых генералов и атамана Дутова! — продолжал Заки храбрее: он обожал лесть. — Теперь нам придется договариваться с Москвою… Богопротивное это дело, но, увы, неотложное… Кого пошлем делегатом?
Начальник штаба полковник Галин предложил послать уполномоченными Атнагулова и Карамышева — они хорошо говорят по-русски и отличаются изворотливостью.
Заки в знак согласия кивнул. Заседание закончилось.
Окованная кровельным железом дверь с визгом распахнулась, в каземат вошли сутулый офицер и тюремный надзиратель.
— Хисматулла-а-а-Хуснутдино-о-ов! — протяжно сказал надзиратель.
Узники молчали.
Офицер нервно, порывисто положил руку на эфес сабли, шагнул ближе к нарам.
— Кто из вас Хисматулла Хуснутдинов? А?.. За укрывательство главаря большевистской шайки… по законам военного времени… Со мною шутки плохи! — выкрикнул офицер. — Подумайте о судьбе своих детей!
Узники молчали.
Сорвав голос, офицер с трясущимися от негодования губами под тонкими усиками ушел, а надзирателю, как видно, не хотелось угождать белогвардейцам, и он постоял-постоял, посопел, грязно выругался и тоже скрылся за дверью. Лязгнул замок.
Темная, узкая камера с нарами была плотно забита арестантами, лежать было негде, сидели впритык. Здесь томились и златоустовские сталевары, и крестьяне, и старатели. Пожалуй, не все из них знали в лицо Хисматуллу, но ведь кто-то знал, а кто-то догадался из разговоров, однако отмолчался. Надолго ли?.. Сам Хисматулла, забившись в угол, сжавшись в комок за спинами узников, чтоб его тюремщики не разглядели, понимал, что допросы будут продолжаться, и наверняка с пытками…