Анна не замечает Винчестера, будто его здесь нет.
– И еще тут говорится, если у короля будет сын, этот сын унаследует престол. «Наследники мужеского пола, зачатые в законном браке». А что будет с моей дочерью?
– Она по-прежнему принцесса Англии, – отвечает Генрих. – Если ты заглянешь дальше, там сказано…
Закрывает глаза. Боже, дай мне сил.
Гардинер спешит вмешаться:
– Если у короля не будет сыновей, прижитых в законном браке, королевой станет ваша дочь. Вот что предлагает Кромвель.
– Но почему это должно быть записано именно так? И где здесь сказано, что испанская Мария – незаконнорожденная?
– Леди Мария исключена из линии наследования, – говорит он, – так что вывод очевиден, нет надобности добавлять что-либо еще. Вы должны простить холодность выражений. Мы стремимся сделать закон лаконичным, так что здесь нет ничего личного.
– Клянусь Богом! – ухмыляется Гардинер. – Уж если это не личное, что тогда личное?
Король, сдается, пригласил сегодня Стивена нарочно, чтобы унизить. Завтра, разумеется, все будет наоборот: он увидит Генриха, прогуливающегося с Винчестером под ручку в заснеженном саду. Он говорит:
– Мы хотим скрепить акт присягой. Подданные его величества должны поклясться, что принимают закон о престолонаследии, изложенный в этом документе и ратифицированный парламентом.
– Присягой? – переспрашивает Гардинер. – Что это за акт, который необходимо скреплять клятвой?
– Всегда найдутся те, кто скажет, что парламент подкуплен, или введен в заблуждение, или почему-либо не вправе представлять народ. Опять-таки есть люди, которые считают, что парламент не может устанавливать законы в определенных сферах – это компетенция Рима. Я убежден, что они заблуждаются. Рим не имеет юридической власти над Англией. В своем билле я намерен сделать утверждение. Довольно скромное. Я его составил, парламент, смею надеяться, примет, король, смею надеяться, подпишет. Тогда я попрошу страну скрепить его клятвой.
– И как же вы намерены это осуществить? – глумится Стивен. – Разошлете своих молодчиков из Остин-фрайарз по городам и весям приводить к присяге каждого встречного и поперечного?
– А почему бы и нет? Или вы считаете, что все, кто не епископы, – скоты? Присяга всякого христианина одинаково ценна. Поглядите на любую часть этого королевства, милорд епископ, и увидите упадок, обнищание. Мужчины и женщины скитаются по дорогам. Овцеводы захватили все: селянина выгоняют из дома, землепашца лишили земли. За поколение эти люди могут научиться читать. Пахарь мог бы взять книгу. Поверьте мне, Гардинер, Англия способна быть иной.