Мария улыбается и тут же затыкает рот рукой, как кляпом.
– Вот и правильно, – кивает он. – Никому ничего не говорите.
Мария произносит, не отнимая пальцев ото рта:
– Я не могу читать. Не вижу букв.
– Что, вам не дают свечей?!
– Нет, я хочу сказать, у меня слабеет зрение. И голова все время болит.
– Вы много плачете?
Она кивает.
– Доктор Беттс привезет лекарства. А до тех пор пусть кто-нибудь читает вам.
– Мне читают. Читают Тиндейлово Евангелие. Вы знаете, что епископ Тунстолл и Томас Мор нашли в этом так называемом Писании две тысячи ошибок? Там больше еретического, чем в священной книге магометан.
Сказано с вызовом, однако он видит, что ее глаза наполняются слезами.
– Все это исправимо, – говорит он.
Мария встает; в первый миг ему кажется, что сейчас она, забывшись, уткнется с рыданиями в его дорожную куртку.
– Доктор приедет на днях. А пока я велю, чтобы вам растопили камин и подали ужин. Куда захотите.
– Дайте мне повидаться с матерью.
– Сейчас король этого не допустит. Однако все может измениться.
– Отец меня любит. Это все она, эта подлая женщина, нашептывает ему всякие гнусности.
– Леди Шелтон будет к вам добра, если только вы ей позволите.
– Что мне до ее доброты? Я переживу Анну Шелтон, поверьте. И ее племянницу. И всех, кто посягает на мой титул. Пусть делают что хотят. Я молода. Я могу подождать.
Он выходит, Грегори за ним, завороженно оглядываясь на девушку, которая вновь садится у погасшего камина, складывает руки и с каменным лицом принимается ждать.
– Этот ее кроличий мех, – говорит Грегори, – такое впечатление, будто его грызли.
– Да уж, она истинная дочь Генриха.
– А разве кто-то сомневался?
Он смеется:
– Нет, не в этом смысле. Представь… если бы у старой королевы были любовники, избавиться от нее не составило бы труда, но как очернить женщину, которая делила ложе только с одним мужчиной? – Он осекается; даже тем, кто безусловно поддерживает короля, трудно упомнить, что по официальной версии Екатерина была женой принца Артура. – Мне следовало сказать, только с двумя мужчинами. – Он окидывает сына взглядом. – Мария ни разу не посмотрела на тебя, Грегори.
– А по-твоему, должна была?
– Леди Брайан считает, что ты чрезвычайно мил. Разве для женщины это не естественно?
– Я не заметил в ней ничего естественного.
– Найди кого-нибудь, кто растопит камин. А я распоряжусь насчет ужина. Вряд ли король хочет уморить ее голодом.
– А ты ей понравился, – говорит Грегори. – Странно.
Он понимает, что сын говорит искренне.
– Разве такого не может быть? Мне кажется, дочери меня любили. Бедняжка Грейс, я так и не знаю, понимала ли она толком, кто я.