– Педро пообещал раздобыть бензину. Столько, чтобы хватило до Реуса.
– Отрадная новость.
– Да.
– Но разве нам не надо остаться здесь до конца?
– Нам здесь не рады. Им не нравится, что мы видим все происходящее. И их можно понять. Даже Педро нервничает.
– У нас будут сложности с Управлением по делам печати.
– Когда их не было?.. Но ты отчасти права. На этот раз читать наш материал будут в лупу. – Табб кивает на ее пишущую машинку. – Ты рассказываешь про Чима?
– Ну разумеется.
– Репортер не должен быть героем хроники, но иногда это неизбежно.
– У него была семья? Он никогда не говорил об этом.
– Не было, насколько мне известно. Была в Париже какая-то девочка-натурщица, не то немка, не то австриячка, по имени Ютта. Фамилию даже не знаю. Он жил с ней. В прошлом году познакомил нас во «Флоре».
Повисает печальная пауза. Табб, согнув свои длинные ноги и поддернув выпачканные засохшей грязью брюки, словно бы для того, чтобы они не вытянулись на коленях, садится возле Вивиан. Потом рассматривает солдат, взбирающихся вверх по склону, – наряд карабинеров выстраивает их на обочине грунтовой дороги. Кое-кто ранен, и почти все безоружны.
– Не смогут они выиграть эту войну, – говорит он. – Уже не смогут.
– Тем не менее они достойны победы.
Она протягивает ему пачку сигарет, но англичанин лишь вертит ее в пальцах, не закуривая.
– Конечно заслуживают. Но – народ, а не его вожди: этот безответственный сброд, который занят только тем, что грызет друг другу глотки в борьбе за власть и уничтожает соперников – причем не задумываясь, что играет на руку фашистам.
Американка согласна:
– Все так. Поразительно, сколько благородства у тех, кто воюет, и сколько низости у тех, кто сидит в глубоком тылу. И всякий это понимает.
– Франкисты, по крайней мере, убивают методично. Устраивают систематические бойни с целью запугать и ослабить остальных. – Табб задумался на миг. – И в отличие от красных, эта политика оказывается…
– Действенна?
– Да. В буквальном смысле – зверски действенна.
Новая пауза. Табб возвращает Вивиан сигареты, и она прячет их в карман брюк.
– Ты знакома с историей Испании?
– Очень слабо.
– А мне стало интересно, и я кое-что почитал. Ищу аналогии с Первой Республикой[68], которая сначала распространилась по всей стране, а окончилась полным крахом, когда провинции и даже отдельные города стали провозглашать независимость. Одна даже на свой страх и риск объявила войну Германии.
– Серьезно?
– Вполне. Я даже тиснул забавную статейку об этом.
– Прекрасный сюжет.
– Великолепный. Вообрази, как это было, когда первый председатель республиканского правительства, некий Фигерас, заявил на заседании совета министров: «Сеньоры, вот где вы мне все, и я сам в том числе» – после чего сел в поезд, уходящий в Париж, а о своей отставке известил телеграммой.