Я раза три ее видала, у нас эти редкие встречи не превращаются в дружбу. Но ничего против не имею ее встречать. Я ее ratée[221] предпочитаю удачным, самодовольным. Она довольно симпатичная, легко пьянеет, в пьянстве своем несчастна… Она только не верный человек. Я ей настолько не верю, что она предложила мне позировать, я отказалась, боюсь, что подведет. Я в этом совершенно уверена, она не может иначе. A part ça[222] мне с ней приятно: она тонка, умна, и мы понимаем друг друга с полуслова. Я люблю тонких и умных женщин, в них больше изюминки, чем даже в умных мужчинах. Прошу прощения перед мужским полом, Блюм обиделся бы, он, оказывается, ни во что не ставит женщин и в частности считает, что они не умны. Мне кажется, что духовная близость между мужчиной и женщиной возможна, только если они любят друг друга, между женщинами она не требует любви, она мимолетна и как-то искрится, она почти бессловесна.
Я люблю, не скрою, бывать с ней, мне приятнее всего, когда она, Гингер да я, мы остаемся только втроем, остальные уходят из-за метро, впрочем, это случилось только два раза. Я даже не хотела бы ее слишком часто встречать, боюсь, что мне станет скучно, будет плакаться на свою судьбу. Вот еще один уголок моей "души".
9 декабря 1939
Сергушка, радость моя, получила сегодня письмо от M>me Saint-Claire и открытку от мамы и все вам пересылаю.
Жду вас, хочется погулять с солдатом. Может быть, сделать себе шапчонку солдатского покроя? Темно-зеленого цвета, как пальто. Мне эта идея пришла на улице, я считаю, что война совсем не отразилась на женской моде, а такая шапчонка была бы даже красива на женских волосах. Ваше просвещенное мнение?
Я после работы читаю полчасика, все еще читаю Château, очень нравится, но трудно читать, а пропускать нельзя, тут нет описаний и нет фабулы романтической, пропуская, вы пропускаете просто Кафку, это все равно, что бросить читать совсем.
Кроме всех волнений прибавились волнения о родителях моих, написала Моне письмо, прошу ее не оставлять стариков, ведь Миша призван, Буша, наверное, тоже. И старики могут оказаться одинокими в новом мире[223]. Пусть устраиваются так, чтобы быть вместе, но возможно ли это?
Надежда Мала – своему сыну Сергею Карскому
Прага, сентябрь 1939
Мой дорогой сын!
Не знаю, когда ты получишь это письмо. Посылаю его тебе при посредстве Юлика. Тяжело мне, что нас разделили события, что между нашими письмами будут большие промежутки, но что делать, мы должны терпеть. Бог даст, такое положение не будет долго продолжаться. Где бы ты ни был, душа моя будет всегда с тобой. Молю Бога и твердо верю, что он сохранит тебя невредимым.