– Где у тебя сито? Приготовлю, пожалуй, рыбный пирог. Тут в морозильнике есть треска.
Мама изучает содержимое шкафов, а я смотрю ей в спину, и меня переполняет любовь – даже становится страшно. Сейчас она нужна мне, как беспомощному ребенку, который цепляется липкими ручками за мамину юбку.
Почувствовав взгляд, мама оборачивается.
– Все будет хорошо, Бет! Все наладится, дорогая! – говорит она ласково.
Садится напротив, берет меня за руки. Я разглядываю сосновую столешницу с круглыми отпечатками кружек.
– Когда мне было сорок, я ушла от твоего отца.
Неожиданное признание выводит меня из оцепенения, заставляет вернуться к реальности.
– Ты ушла от папы? Как ушла? Когда?
Мама теребит полы фартука, который обнаружила в кладовой – я и забыла, что у меня есть такой: из грубого хлопка с большой голубой чашкой, полной клубники.
– Вы с Майклом были студентами, мне как раз исполнилось сорок, и я подумала – зачем мне все это надо?
Я смотрю на клубнику в чашке и роюсь в памяти – пытаюсь куда-то отнести рассказанную мамой историю. Может быть, она ее выдумала, чтобы меня утешить – думает, что мы с Адамом переживаем семейный кризис, как многие пары среднего возраста?
– Мама, о чем ты?
– Наше поколение обзаводилось семьей гораздо раньше, чем вы. Жизнь была другая. Никто не «разрывался», как вы сейчас говорите. Никто и не думал про карьеру. Рожали детей, растили – больше ни о чем не помышляли. А потом… – Мама замолкает и отводит глаза. – Потом дети выросли.
Она смотрит в окно, где полощется на ветру белье – мама взяла на себя стирку, как только приехала. Мне непривычен вид белья на веревке и его хлопанье на ветру, мы всегда используем автоматическую сушку.
В памяти всплывает, как мама с красными от горячей воды руками возится у машины-полуавтомата. Да, материнство тогда было совершенно другим.
– Когда вы учились в пансионах, было еще ничего, а потом вы переехали… Я спала в ваших кроватях. Помешалась на чистоте – непрерывно что-то мыла. Но сколько бы я ни лила хлорки, все мне казалось грязным. Ваш отец без конца ворчал.
Я словно слышу папин голос: «Присядь, дорогая! Посиди хоть немного!»
– Тогда я ушла во второй раз. Перебралась к тете Еве и возвращаться не планировала.
– Мама, почему ты мне не рассказала? Я бросила бы университет и мигом приехала!
– Поэтому и не рассказала. Еще чего не хватало! В общем, я пожила у тети Евы несколько недель, а потом она отвела меня к врачу. Тогда прописывали валиум. К счастью, меня от него рвало, и я быстро прекратила прием. Знаешь, он вызывает привыкание, многие женщины подсели. Мне постепенно стало лучше – со временем.