Что произошло дальше, я понять не успел. Меня сначала развернуло, отнесло куда-то вбок, потом вверх, потом опять вбок! Было ощущение, что эта штука возненавидела меня сразу и навсегда. Она брыкалась, бодалась, крутилась во все стороны, явно пытаясь освободиться от меня любым способом! Я боролся, как мог, совершенно не соображая, что делаю. Наконец, мокрый как мышь, я бросил ручку и поднял руки вверх!
Валера оказался золотым малым и очень терпеливым инструктором. Раз десять он сажал и поднимал машину, он отдавал мне управление, спокойно объясняя, что нужно делать. Ничего не помогало. Меня раскачивало под винтом, как сухой лист, до такой степени, что меня уже стало тошнить!
Наконец мы сели и выключились.
– Ничего! – сказал он, положив руку мне на плечо. – Сначала мало у кого получается. Привыкнете!
Шло время. Дела как-то сами собой заполняли все мое существование. Но проклятый вертолет не давал мне покоя. Он просто преследовал меня до такой степени, что я вдруг во время переговоров со спонсорами, репетиции или даже на программе как бы выключался на пару секунд и мысленно тянул на себя ручку управления, синхронно нажимая правую педаль.
Как-то само собой вышло, что вся наша группа – Давид Кеосаян, Соня Светлосанова, Миша Лифшиц и мы с Юркой – поступили в Калужское авиационное училище и два года летали туда на лекции и зачеты. Окончили и тут же записались на курсы повышения квалификации в учебно-тренировочный отряд «Быково» по курсу ЯК-40. Собственно, записал нас туда наш первый инструктор, светлой памяти, Дима Сухарев. Его отец, заслуженные летчик Союза, читал там лекции по самолетовождению.
Короче, поступили и сорок суток к восьми утра ездили в Быково. Это были вполне профессиональные курсы, так что мы сидели рядом с опытными пилотами гражданской авиации, которые здесь переучивались на иные типы летной техники. И преподавали нам все, что положено знать профессионалу: самолетовождение, штурманскую подготовку, аэродинамику, конструкции самолетов и двигатели, приборы, метео и даже специальный английский по учебнику «Небесный разговор» Джепессона.
Все было бы ничего, даже интересно, несмотря на вставание в шесть утра, но занятия продолжались до шестнадцати, и надо было еще по богом забытой Рязанке тащиться два-три часа до Москвы, по ее вечными пробками, чего делать не хотелось совершенно. А тут еще три раза в неделю надо было оставаться до шести на тренажере.
В результате на этот самый тренажер остался ходить только я.
По тем временам в УТО было два тренажера: древний ЯК-40 и современный АН-12 с потрясающей графикой, на которой отображались чуть ли ни все аэропорты мира.