Рассказы затонувших кораблей (Смирнов) - страница 50
Все началось со спора о национальной принадлежности символа «Три короны». Даже спустя несколько десятков лет после кровавого разрыва унии между Данией, Норвегией и Швецией в 1523 году датские монархи продолжали считать, что происшедшее разделение — не что иное, как историческое недоразумение. Сильнее всего задеть шведов можно было, лишив их монополии на национальную символику, поэтому «Три короны» с раздражающей последовательностью, начиная с 50-х годов XVI века, стали появлялись то на датских монетах, то на королевских печатях, то на знаменах и дверцах карет. Одно время «Три короны» символизировали единство Дании, Норвегии и Швеции, и для шведов сигнал был очевидным: Дания напоминала о своем праве на восстановление унии. Хотя Густав Ваза до последних дней своей жизни считал датчан средоточием всего зла на земле, язвительно отзываясь о них как о «добрых людях, которые всегда сохраняют свою врожденную доброту и сердечность и никогда не упускают возможности умыться шведской кровью», обострять конфликт по такому несущественному поводу он не хотел. Слишком тяжело досталась Швеции независимость, чтобы вступать в схватку с непредсказуемым финалом. Но для его старших сыновей Эрика и Юхана «Три короны» на датской службе были как красная тряпка для быка. Первые раскаты грома будущей войны разнеслись летом 1560 года, когда взбешенный датской наглостью Юхан мечом срубил шведскую символику с кормы датского корабля, бросившего якорь в Стокгольме, как раз напротив королевского дворца. «Моя седая голова из-за этого снова окрасится кровью», — смирившись с неизбежным, произнес Густав, узнав о происшествии.
Соблюдению условностей в XVI веке придавали куда большее значение, чем в наши дни. Борьба за право пользоваться «Тремя коронами» и «Тремя львами» стала одной из причин войны между Данией и Швецией. Датская скульптура (XVII в.).
Пророчество сбылось лишь через три года после смерти Густава. В августе 1563 года в Стокгольм прибыл датский посланец, француз, состоявший на службе короля Фредерика II, с королевским письмом об объявлении войны. Для вступившего на шведский престол Эрика XIV это было радостным и долгожданным событием, к которому он тщательно готовился. Король доказал, что его увлечение театром не пропало даром. Датский посол был проведен сквозь строй королевской гвардии, стоявшей в два ряда в парадном облачении и при полном вооружении. Психологический эффект от такого прохода длиной в несколько сотен метров, начавшегося у Стурчюрки — Большой церкви — и закончившегося в тронном зале, был так силен, что француз, как гласит хроника, оказался «донельзя перепуган и поражен и не мог вымолвить ни слова». Сияющий великолепием король, окруженный придворными, успокоил датского посланца и мягко приказал тому зачитать текст послания. Фредерик II объявлял Швеции войну.