Моника покачала головой, не сумев сдержать улыбки:
– Я так много времени провела за границей, что теперь знаю свою сестру достаточно плохо. Тем не менее я помню Халлвина с малых лет и не забыла, как мерзко он иногда мог себя вести. Особенно по отношению к тем, кого хорошо знал или с кем состоял в родстве. Бывали такие дикие случаи, о которых я даже не хочу говорить. Но он умел льстить и выглядеть добрым, пускай это и длилось недолго. И Халлвин встречался со многими женщинами как до, так и после Мари Май. Если бы всех дам, кого Халлвин обманул или с кем плохо обращался, подозревали в убийстве, тогда завтрашнюю вечеринку в вязальном клубе пришлось бы проводить в полицейском участке.
Ронья захохотала. Они обе засмеялись дающим облегчение, но в то же время полным скорби смехом, от которого слезы катились по щекам. Последние дни были словно прищепки, сковывавшие их губы и дружеские отношения. А сейчас казалось, что чувства вырвались наружу. И смерть, скорбь, разлука, подозрение, страх и сомнение обрели дар речи.
Монике пришлось встать и сходить за кухонным полотенцем, чтобы вытереть влажные глаза. Успокоившись, она с вопрошающим видом проворчала под нос, словно разговаривая сама с собой:
– Я никогда не бывала в этом вязальном клубе. Кому пришла в голову идея пригласить меня на завтрашний вечер? И надо ли мне на него идти?
– Конечно! – Ронья пристально посмотрела на свою старую подругу. – Очень хорошо, что ты сейчас здесь. Именно так! Ты по-любому со всеми нами знакома. Просто замечательно, что ты выделяешь единственную субботу на Фарерах почти за двадцать лет, чтобы провести с нами время. Никуда бы не годилось, если бы я с Йоурун и Марией сидели на предрождественском ужине, а ты осталась бы дома, глазея на город, даже притом что у вас такой прекрасный вид из окна.
Ронья поднялась и подошла к большим старым откидным окнам. Дому, очевидно, была нужна заботливая рука. Практически все требовало ремонта, хотя здесь жили двое мужчин в расцвете сил. Но теперь Трёндур парализован, а Халлвин лежит в могиле. Женской части семьи нужно брать инициативу в свои руки. Моника намеревалась вернуться в Шотландию в выходные на следующей неделе. Поэтому еще будет время поговорить с нею о жизни в большом мире и здесь на Фарерах. Каково Монике иметь дом и работу в Абердине и каково самой Ронье вернуться домой на Фареры и купить квартиру в самом центре Норвуйка. Ронья начала расспрашивать Монику о ее муже и детях-подростках, говорящих на скотсе[65] и, несомненно, видящих свое будущее в Великобритании, а потом рассказала о своей работе журналиста в такой маленькой островной стране, как Фареры, о своих одиноких вылазках в город и невероятных приключениях в прошлые выходные.