– Что ж, ревновал, конечно.
– А может, она решила переехать в Копенгаген вместе со своим парнем?
– Нет, не думаю. Точно, нет.
– Был у нее в столице кто-нибудь из знакомых или родственников?
– Да, была тетка.
– Она к ней часто ездила?
– Совсем не часто, так, иногда, от случая к случаю.
– А где жила эта тетка?
– Говорю же, в Копенгагене.
– Это понятно. Я имею в виду, где именно? Ты адрес ее знаешь?
– Улица Платанвай, а вот номер дома я не помню. Если это важно, могу выяснить.
Поуль Троульсен вопросительно взглянул на Конрада Симонсена, который отрицательно покачал головой. Тогда пожилой инспектор решил сменить тему:
– Так ты говоришь, она хотела учиться. И где конкретно?
– Она хотела стать косметологом. Но на учебу нужны были деньги, так что для начала она пыталась найти там работу.
– Какую?
– Все равно, какую. Она даже съездила на два собеседования, но безрезультатно. Я, помнится, тогда каждый раз втайне надеялся, что ничего у нее не выйдет. Вспоминать об этом сегодня просто невыносимо.
– А ты знаешь, в какие компании ее приглашали на собеседования?
– Один раз, если мне не изменяет память, она ездила в главный офис «Ирмы» [30], а второй – не помню. Какая-то маленькая фирмочка, где именно расположена – к сожалению, забыл. Но я продолжаю хранить все ее бумаги, и там, мне кажется, это можно найти. А что, это имеет какое-то значение?
– Может быть. Во всяком случае, мы будем признательны, если ты поищешь.
Не заставляя себя упрашивать, хозяин встал и вышел из комнаты; чуть погодя они услышали, что он копошится где-то на чердаке. Свой носовой платок он оставил на стуле. Конрад Симонсен посмотрел на большие напольные часы у выходящей в сад стены; часы не ходили – казалось, что жизнь в них, равно как в их хозяине, а также во всем в этом доме, замерла раз и навсегда восемнадцать лет назад, в тот октябрьский вечер, когда Анни Линдберг Ханссон не вернулась домой. Поуль Троульсен, все так же обливаясь потом, разглядывал стоящие на столе фотографии.
Через некоторое время старик вернулся, неся письмо, которое молча положил на стол перед инспекторами. Это было приглашение на собеседование, датированное 14 апреля 1990 года. Послание было кратким – состояло всего из двух строчек, а также каллиграфической подписи Андреаса Фалькенборга. Конрад Симонсен взял письмо, аккуратно сложил его и сунул во внутренний карман, не заботясь о сохранности отпечатков на нем – личность отправителя и так не вызывала ни малейших сомнений.
– Нам бы хотелось повнимательнее изучить это письмо. Эй, уважаемый, с тобой все в порядке?