– Больше ничего. Разве что мои ощущения. У меня такое чувство… в общем, я чувствую, будто бью ногами Клару по голове, чтобы не дать ей выйти. Как будто боюсь, что на меня обрушится остальная часть туннеля.
– Что значит «чувствую», Боб?
– Только то, что я сказал. Это не часть сна. Просто я так чувствую… не знаю.
Зигфрид ждет, потом пытается подойти к этому с другой стороны:
– Боб, вы знаете, что сейчас сказали не Сильвия, а Клара?
– В самом деле? – удивляюсь я. – Забавно. Интересно почему?
Он снова ненадолго замолкает и, не дождавшись продолжения, спрашивает:
– И что случилось потом, Боб?
– Потом я проснулся. – Я поворачиваюсь на спину и долго смотрю в потолок, который выложен плиткой с изображениями блестящих пятиконечных звезд. – Вот и все, – спокойно произношу я и затем добавляю скучным, будничным тоном: – Зигфрид, я думаю, к чему меня все это приведет.
– Не уверен, смогу ли я ответить на этот вопрос, Роб.
– Если бы ты мог, я бы тебя заставил ответить, – говорю я. У меня по-прежнему с собой листок бумаги, который мне вручила С.Я. Он дает мне ощущение безопасности.
– Я думаю, что это обязательно к чему-нибудь приведет. Я хочу сказать, что есть в вашем мозгу нечто такое, к чему вы не хотите возвращаться. Именно с этими неприятными вещами и связан ваш сон.
– С Сильвией? Ради бога! Это ведь было много лет назад!
– Но ведь это не важно.
– Дерьмо! Ты мне надоел, Зигфрид. На самом деле бесконечно надоел. – Тут я задумываюсь. – Слушай, я сержусь. Что бы это значило?
– А как вы думаете, что это значит, Робби?
– Если бы я знал, я бы тебя не спрашивал. Может, пытаюсь увильнуть от темы? Сержусь, потому что ты подходишь близко к чему-то такому, о чем я и сам не желаю вспоминать.
– Пожалуйста, Роб, не думайте о процессе. Просто скажите, что вы чувствуете.
– Я чувствую вину, – отвечаю я, не отдавая себе отчета в том, что говорю.
– Вину перед кем?
– Перед… Не знаю. – Я поднимаю руку, чтобы взглянуть на часы. Очень многое может произойти за двадцать минут, и я перестаю думать о том, от чего хочу избавиться. Я играю сегодня днем и вполне могу дойти до финала, если сумею сохранить сосредоточенность.
– Мне сегодня придется уйти раньше, Зигфрид.
– Вину перед кем, Боб?
– Не помню. – Я глажу шею махровой куклы и смеюсь. – Очень приятно, Зигфрид, хотя пока непривычно.
– Вину перед кем, Роб?
И тут я срываюсь на крик:
– Вину за то, что убил ее!
– Во сне?
– Нет! На самом деле. Дважды.
Я знаю, что дышу тяжело, и сенсоры Зигфрида это регистрируют. Я бесплодно пытаюсь справиться с собой, чтобы у него не появилось каких-нибудь сумасшедших идей. Мысленно я перебираю все сказанное только что.