С другой стороны…
Некоторые отвратительные свойства моего характера сослужили мне хорошую службу. Когда требовалось воссоздать прошлое, на помощь приходила моя одержимость воспоминаниями, которая четыре года не давала мне забыть Яару. Я точно помнил, кто что сказал. Кто во что был одет. Какая песня звучала по радио. Если память меня подводила, я сочинял.
Как это прекрасно – сочинять! Переводчик прикован к оригиналу кандалами верности, тогда как писатель имеет право пойти на обман. Поменять дядю на отца. Одного друга на другого. Придумать от начала до конца разговоры, которых в жизни не слышал. Соврать. Кому-то отомстить. Кого-то простить.
Еще я понял, что стремление к великой цели – дописать книгу до конца – это и благословение, и проклятие. Это стремление заставляет тебя каждое утро садиться за компьютер, хотя выпадают дни, когда не пишется, и тебе не остается ничего, кроме как выйти на улицу и, огибая строительные ямы, добраться до северной части парка Яркон, где заканчивается мощеная дорожка. Лечь на траву и смотреть на плывущие по небу облака.
Правда, есть риск, что ты спутаешь такие дни с теми, когда тебя попросту одолевает лень. Но у меня в те месяцы, что я писал, никогда не копилась грязная посуда. Белье было аккуратно сложено. И я снова стал брать переводы. Время от времени я пытался что-нибудь почитать, но вскоре обнаружил, что это создает проблемы. Так, например, я прочел сборник эротических рассказов зарубежных писательниц под названием «Губы», потом всю ночь не мог уснуть, а утром сама собой написалась следующая сцена.
Палец Иланы очерчивает рот Марии, перепархивает через верхнюю губу и продолжает вести воображаемую линию от уголка рта к щеке, к большой артерии на шее, к ключице. Медленно, как тончайшая кисточка, палец проскальзывает под блузку, слегка ее приподнимая, и движется к плечу.
Илана прижимает ухо к груди Марии. Сердце Марии выбивает три такта: о-бо-жай, о-бо-жай. Или, может быть: бо-же-мой, бо-же-мой.
Илана воображает, как в этом ритме они танцуют танго.
Слово «танго» вспыхивает и в мыслях Марии. Неясно, откуда оно пришло.
Илана прижимается губами к кофейному пятну в двух пальцах от пупка Марии.
Мария беззвучно спрашивает: сколько сахара?
Они перевоплощаются. В первом воплощении они скорпионихи. Потом черепахи. А потом происходит переселение душ.
Мария не чувствует вины.
И Илана тоже. По крайней мере, пока они в процессе.
В спине у Иланы скопилась боль. Сгустки боли. Мария мягко нажимает на них и чувствует, как каждый сгусток рассказывает свою историю.