Естественно, что такая «деятельность» Императорской ставки раздражала Главную квартиру действующей армии и главнокомандующего – брата царя Николая Николаевича (старшего). Обе ставки соперничали и критиковали действия друг друга. Николай Николаевич был возмущен тем, что для безопасности императора и его сыновей он должен был отвлекать из армии военные силы и действовать с осторожностью. В ответ на эти упреки Александр II писал брату с раздражением:
«Я, кажется, достаточно доказал тебе, что ни в чем не могу стеснять твои распоряжения. Но зная, что воля моя есть разделять с нашими славными войсками их труд, опасность и славу, не подобает тебе изыскивать всякие предлоги, чтобы удалить меня от театра военных действий, так как я не с тем приехал в армию, чтобы следовать в тылу с обозами и парками»[536].
В свою очередь, Императорская квартира постоянно критиковала деятельность командующего, часто справедливо. Но Александр II дал слово брату не вмешиваться в командование и занял позицию наблюдателя. Зато ему приходилось решать важные внешнеполитические вопросы.
Одним из них был вопрос о статусе будущей Болгарии. Еще в Петербурге под нажимом Горчакова и посла в Лондоне П. А. Шувалова, не хотевших обострять отношения с Англией, было принято решение о послевоенном разделе Болгарии на Северную (княжество) и Южную (административная автономная провинция Османской империи). По приезде в Плоешти на первом же военном совете в Главной квартире 30 мая Милютин, Николай Николаевич, Игнатьев, заведующий гражданской частью Черкасский потребовали от царя изменения этого решения. В Лондон была послана телеграмма о том, что Болгария будет единой и автономной[537]. После этого Горчаков заявил, что больше не желает вмешиваться во внешнеполитические дела, и ими стали ведать Игнатьев и заведующий дипломатической частью при главнокомандующем Нелидов, бывшие единомышленниками. Впоследствии именно они составили проекты мирного договора и вели переговоры о мире в Адрианополе и Сан-Стефано.
Александр II неоднократно беседовал с иностранными корреспондентами. Царь каждый вечер читал русскую и иностранную прессу и иронизировал по поводу появления в последней разных нелепых сообщений. Серьезной заботой царя было убеждать иностранных корреспондентов давать правдивую информацию, так как в европейских, особенно в английских консервативных газетах российские войска постоянно обвинялись в жестокостях в отношении турецкого населения и солдат. В действительности в занятых русскими войсками областях зачастую турецкие деревни разорялись болгарами, русские же солдаты, наоборот, защищали мирных турок. Перед началом войны войска были проинструктированы о необходимости гуманного отношения к мирному населению в соответствии с решениями Брюссельской конференции 1874 г. В августе 1877 г. в Главную квартиру даже приехала делегация английских либералов, удостоверившаяся в нелепости слухов о зверствах русской армии