Я вцепилась пальцами в амулет. Он делает из меня другое существо, забывающее обо всем хорошем. Но я, носящая имя Зла, не хочу быть ведомой. С другой стороны, зато как все просто! Закрыла глаза, с силой зажмурилась. Где ты, настоящая Люба, которую мама с папой не пытались сделать ни своей, ни чьей-либо еще марионеткой? Тебе, Любе, нравится носить чужое имя?
Воля в руке не собиралась, пришлось приложить немыслимые усилия. Но я с трудом справилась – схватила амулет, сжала в кулаке до отрезвляющей боли, когда острые концы вонзились в ладонь, и медленно сняла. Как только вещица оказалась на вытянутой руке, колдовство сразу отпустило. Но я еще несколько минут разглядывала и собирала воедино все, что узнала. Во-первых, Василий предал меня и будет предавать дальше, я даже изолироваться от его слежки не могу. Во-вторых, Гриша подкинул мне примеры, как зло, победившее Зло, еще столетиями не может успокоиться. В-третьих, испытание дверью подтвердило, что плохого во мне недостаточно, но его можно выработать многократными тренировками. В-четвертых, я сумела снять амулет, хотя очень не хотелось этого делать – лишнее подтверждение предыдущего пункта. И последнее, самое важное: Гриша хотел помочь мне определиться со стороной, поскольку ему в моем лице интересен или верный последователь, или хотя бы сильный соперник, с которым будет забавно воевать. Но все его маневры привели к прямо противоположному выводу – я не стану той, кто ради любой цели потрошит врагов и испытывает от этого удовольствие. Любой, кто высчитывает уровень допустимой жестокости, перестает служить Добру. Уж лучше проиграть, чем стать очередным звеном в неуязвимой цепи.
Я вновь вынула телефон из кармана.
– Гриша, мы можем сегодня встретиться?
– Соскучилась?
– Нет. Хочу увидеться и обговорить правила нейтралитета.
– Нейтралитета? – он рассмеялся. – Неужели ты нашла возможность ставить мне условия? Чтобы я пошел на сделки, нужно настоящее оружие.
– Полная капитуляция – вот мое оружие. Я не буду против тебя воевать, и служить тебе не буду.
– Тогда что? Меня бросишь и пойдешь пешком в Тибет? – он насмехался над моей решимостью.
– Зачем же? Просто буду пытаться спасать всех, пока меня хватит. Татьяну, Василия, Елизавету Николаевну, тебя. Я ведь интересная – играй со мной.
– Не понял, к чему ты ведешь, моя Любовь, – он все-таки перестал смеяться.
– Для начала прекрати их жрать, пока есть я.
– Приносишь себя на алтарь? Звучит заманчиво. Но быки не идут на алтарь добровольно, это как-то противоречит всему смыслу жертвоприношений.