– Я… Я… – лишь лепетал Туркин.
Большая семья уверенно шла на четырехкомнатную квартиру в Зюзине. А без тещи – только трехкомнатная светит. И вот-вот должны решить в исполкоме. Уже звон ключей по ночам мерещился – динь-динь… Эх, будь все в морге в порядке хотя бы до середины лета… Эх.
Рассказал все как на духу, включая специфические медицинские подробности, которые Марине Мурашовой могут быть интересны. Искренне говорил, с воодушевлением, больше нужного. Есть такие правонарушители – максимально выговариваются не потому, что хотят выгодное впечатление на милиционера произвести, а просто есть с кем поговорить. Миллионы людей десятилетиями живут, не в состоянии выговориться, никто ими толком не интересуется – ни близкие, такие же замордованные бытом, ни сослуживцы, замордованные бытом и близкими. А товарищ милиционер все неторопливо выслушает, сыграет роль психиатра, интервьюера…
Жунев, конечно, не преминул этим порывом воспользоваться.
– Мы можем это все как сто сорок седьмую оформить, как мошенничество. На отягчающие можем не налегать, – деловито объяснял Жунев. – Тогда у вас есть шансы на условный срок.
– Очень буду вам благодарен, – аж вскочил Туркин, руку к сердцу прикладывает.
– Сиди-сиди…
– Сижу! – плюхнулся обратно на стул.
– Но ты понимаешь, что благодарностью мы сыты не будем? – спросил Жунев и внимательно посмотрел в глаза замглавврача.
– А… – испугался тот. – Я! Конечно… А… Что… Я вам заплачу… А…
– Деньги предлагать сотрудникам МУРа, – строго сказал Покровский, – прямой путь к небу в клеточку.
– А что?!
Паникует, волосы дыбом, хочет снова вскочить.
– Пока ничего, – утешил Жунев. – Но мало ли как сложится. Если нам вдруг труп понадобиться спрятать…
А-а-а…
– А у тебя уже есть опыт.
Туркин не понимал, бедолага, на каком свете находится.
– Вы сейчас, разумеется, не соглашайтесь, вдруг мы провокаторы, – сказал Покровский. – Но и не удивляйтесь, если позже кто-то с просьбой заглянет.
– Не соглашайтесь, но и не удивляйтесь! – со вкусом повторил Жунев позже, когда Туркина отпустили. – Хорошо сказал!
Покровский пришел к себе. Муха сидела точно посередине стола, если две диагонали мысленно провести. Лена Гвоздилина связала с Красноурицком, Кравцов отлично долетел, обсудили чуть-чуть тактику.
Вскоре и Панасенко прорезался. Завтра его таинственный наблюдатель пожертвует три часа своего времени на оперативные нужды работников внутренних дел. У Панасенко интонации, будто делает одолжение. Покровский сухо напомнил ему, что Панасенко утверждал, будто заинтересован в расследовании убийства собственной тетушки, Панасенко буркнул что-то примирительное.