Потом перешел к другим часам, с затейливым циферблатом: в крохотных окошках показывался текущий месяц и фазы Луны. Эти часы лежали с противоположной стороны от тех, что внушили ему такой трепет.
Уловка сработала. Владелец лавки сам достал часы Морфи и негромко произнес:
— Быть может, эта штукенция покажется вам любопытной. Чистое золото. Занятная вещица, не правда ли?
Риттер позволил себе опять посмотреть на часы, тайно насладиться их видом. Что ж, второй взгляд подтвердил правоту первого. Всякие сомнения следовало немедленно отбросить: перед ним был предмет, занимавший его мысли на протяжении двух третей прожитой жизни.
— Да, занятно, — изрек он вслух. — Что это за странные фигурки вместо цифр?
— Шахматные, — объяснил торговец. — Видите, на шести часах конь, на пяти пешка, на четырех слон, на двух ладья, на часе — ферзь, на полуночи — король, и дальше, с семи до одиннадцати, в таком же порядке.
— А почему на полуночи, не на полудне? — уточнил Риттер глуповато, хотя знал ответ.
Морщинистый палец старика ткнулся в окошечко чуть выше центра циферблата. Там виднелись буквы «P. M.»[3].
— Такое редко встретишь. Могу припомнить всего несколько часов, умевших различать ночь и день.
Риттер продолжил разыгрывать скучающего невежду.
— Полагаю, вот эти квадратики, на которых изображены фигуры и которые идут по циферблату в два с половиной круга, — шашечная доска?
— Шахматная, — поправил старик. — Между прочим, здесь ровно шестьдесят четыре квадрата, как на настоящей доске.
Риттер кивнул.
— Верно, вы просите за эту вещь целое состояние? — справился он небрежно.
Торговец пожал плечами:
— Всего тысячу долларов.
Сердце Риттера пропустило удар. У него в банке минимум в десять раз больше. Смешная цена за такую-то редкость.
Но он принялся торговаться, чтобы не потерять лицо. И даже бросил:
— Часы ведь наверняка не ходят.
— Зато стрелки на месте, — возразил старый прибалт со странно знакомой физиономией. — И шестеренки там есть, судя по весу. Значит, часы можно починить. Французская штучка. Глядите, вон шестиугольное отверстие для заводного ключа.
В итоге сошлись на семистах долларах. Риттер заплатил наличными пятьдесят — он всегда носил в кармане такую сумму на мелкие расходы, — а на остаток выписал чек. После звонка в банк продавец принял этот чек.
Часы упаковали в коробку, проложенную ватой. Риттер сунул коробку в карман пиджака и застегнул пуговицу.
Голова шла кругом. Часы Морфи, те самые часы, что сопровождали Пола Морфи всю его короткую жизнь, несмотря на растущую ненависть к шахматам; часы, которые он завещал своему французскому поклоннику и главному сопернику Жюлю Арну де Ривьеру; часы, что загадочно исчезли; самые лучшие часы на свете, — теперь они принадлежат ему, Риттеру!