Сердце бешено стучало, но он нацепил на лицо маску полного спокойствия и величаво вошел в магазин. В подобных ситуациях главное правило — ничем не выдать продавцу своего интереса, не показывать, что тебя обуяла страсть.
Сумрачный интерьер лавки вполне соответствовал разношерстному оформлению витрины. Здесь тоже хватало пыльных безделушек, а в немногочисленных стойках под стеклом прятались предположительно более дорогие предметы. За одной из стоек нашелся изможденный, но все же крепкий пожилой мужчина; Риттер решил, что это владелец магазина, но притворился, что не заметил.
Он настолько погрузился в фантазии насчет тусклой серебряной пешки, которой жаждал завладеть, что поистине поразительно, как его взгляд, машинально блуждавший среди предметов, задержался на второй, еще более драгоценной находке — в той самой застекленной стойке, за которой притаился владелец лавки. Это были старомодные золотые карманные часы на цепочке, причем часовые отметки на них обозначались не римскими цифрами, как подобало столь изысканному хронометру, а золотыми и серебряными шахматными фигурками, как их рисуют на схемах партий. Кроме того, на цепочке висел изящный золотой ключ с бородкой.
Риттер застыл в полном изумлении. Перед ним был старший брат серебряной пешки-варвара. Ибо владелец магазина явно не подозревал, что пытается продать одну из величайших редкостей, чрезвычайно высоко ценимых поклонниками шахмат. Это были золотые часы, которые Пол Морфи, американский король шахмат, метеором сверкнувший на шахматном небосклоне, получил в подарок от восторженных горожан Нью-Йорка 25 мая 1859 года после триумфального выступления в Лондоне и Париже, доказавшего, что этого игрока, пожалуй, следует признать шахматным гением всех времен.
Риттер неспешно, как бы ненароком, повернулся к стойке и устремил взор на потертый серебряный египетский крест анх, лежавший напротив часов. Выдержал паузу, чтобы заинтриговать продавца, а затем, надеясь, что тот не слышит, как стучит его сердце, снисходительно справился насчет цены на крест. Владелец ответил равнодушно, однако разрешил рассмотреть крест поближе.
Риттер повертел египетский крест в руках, покачал головой, поинтересовался ценами на другие предметы, постепенно подбираясь к часам Морфи.
Владелец отвечал тихо и без подробностей, словно ему давно наскучила торговля, но всякий раз позволял Риттеру взять предмет в руки. В грубоватых чертах этого ветхого и совершенно лысого человека проступало что-то балтийское. Кого-то он Риттеру смутно напоминал.
Наконец Риттер указал на старые серебряные железнодорожные часы, лежавшие рядом с теми, на которые он по-прежнему не отваживался посмотреть прямо.