* * *
Именно таким запечатлел его неизвестный художник.
Один, совершенно голый, идущий навстречу полчищам вооружённых до зубов воинов… С руками, широко разведёнными в стороны… С бесстрашной улыбкой, расплывшейся на устах… И с толстым членом, что свисал до колен.
Большинство историков сходятся во мнении, что последняя деталь была плодом фантазий больного художника, ибо более ни в одном из источников не сохранилось свидетельств о чрезвычайном размере мужского достоинства Безбородого. Тем не менее находятся и такие, кто утверждает, будто половой орган героя достигал воистину невероятных размеров! Якобы, именно благодаря столь явному превосходству над окружающими, тому удалось, в конце концов, убедить повстанцев в своих добрых намерениях и войти в прямой контакт с их лидером, Велером. Но поскольку, повторюсь, заслуживающие доверия первоисточники по данному вопросу отсутствует, нам кажется, будет разумнее не идеализировать легендарного гнома, сколь бы ни были велики заслуги оного пред отчизной.
Надобно понимать, наш разум обманчив и, увидав частное, легко распространяет сие на целое. Так, небольшие пороки, кои присутствуют абсолютно у каждого, рисуют в нашем воображении картину злодея, а столь же скромные добрые качества порой превращают гнома в святого.
Что тут сказать, разделение на чёрное-белое смешно и наивно. Одна и та же личность будет вести себя совершенно по-разному в обстоятельствах, на первый взгляд идентичных. Проявиться может как сила, так и коварная слабость души. Безупречен лишь Праотец, мы же, смертные, имеем тенденцию идти на поводу у эмоций. «Главное правило реальности — не запутаться в своих заблуждениях» — гласит Мерхилек, указуя простым земным тварям на иллюзорность картины мира, что всякий раз кажется нам полной и окончательной, однако по факту меняется снова и вновь.
Давайте постараемся смотреть на ситуацию объективно. Безбородый — мужик, безусловно, крутой, но почему для этого обязательно должен быть член до колен?
* * *
— Пекло подгорное, да прикрой ты уже этот срам! Поняли мы, поняли, что ты не из этих! Задрал. На вот, заместо труселей намотай, смотреть на твоё убожество тошно, — сопровождающий его воин буквально швырнул груду тряпья в область чуть ниже пупка.
Решив не испытывать понапрасну судьбу, Скалозуб подчинился. В конце концов, он и сам ощущал себя как-то неловко, пускай бравадой перед стражами убедил на какое-то время в собственной неуязвимости даже себя самого. Неуклюжая повязка на бёдрах навряд ли могла послужить защитой в бою, тем не менее, закрыв причинное место и жопу от взглядов, он почувствовал облегчение. Гномы, шагавшие рядом, тоже заметно расслабились.