— Три миллиона долларов!
— И вы решаетесь разыграть комедию с похищением. Но вы настолько спешили, настолько были ограничены временем, что допустили перебор. Вы играли когда-нибудь в очко?
Ирина машинально кивнула.
— Так вот, — продолжала я. — Второе похищение — это уже явный перебор. Вы хотели меня подстегнуть, понятно. Но я заподозрила неладное. А уж история с ночным покушением, которое вы специально устроили для меня, заодно устранив Катю, дабы я почувствовала, как опасно братство, и с большим усердием взялась за дело, окончательно убедила меня в том, что вы играете краплеными картами.
— Замолчите, — с ненавистью сказала Ирина. — Сейчас я убью вас.
— А я не боюсь смерти, — спокойно ответила я. — Вы все равно проиграли. И то, что вы сейчас сделаете, будет еще одним свидетельством вашего поражения.
— Врешь! — заскрипела зубами Ирина. — Ты боишься!
— Нет, — покачала я головой. — Смерть постоянно рядом со мною, словно домашняя собака. Я привыкла к ней и всегда готова взглянуть ей в глаза.
Это будет просто переход на другой уровень бытия.
Соколова на мгновение опустила револьвер.
И эта секунда решила все дело.
Дверь галереи с шумом распахнулась, и в коридор ворвался вооруженный отряд омоновцев.
Ирина, инстинктивно поднявшая револьвер, тут же была сражена автоматной очередью.
Госпожа Соколова согнулась пополам и, выпустив из рук оружие, упала возле мокрых от ночной травы сапог стрелявшего бойца.
— Ты здесь? Жива? — бросился ко мне Расторгуев.
— Ага, — грустно вздохнула я. — А где Атлант?
— Атлант оказался женщиной, — с удивлением проронил Расторгуев. — Кстати, твоей знакомой. Элеонора Кайданович уже несколько лет была курьером братства.
— А-а, — протянула я. — То-то она говорила, что недавно вернулась из-за границы. А я даже не спросила ее, откуда именно. Если бы я услышала про Пакистан, все могло бы закончиться гораздо раньше.
— Неважно, — дружески обнял меня за плечи Расторгуев. — Я и так по уши обязан тебе. Думаю, что не меньше благодарен тебе Сопляк, то есть Петруха.
Представляешь, сам пришел к нам. Правда, уже после твоего звонка, но это ничего.
— Сопляк — прагматик, — пояснила я. — Он вовремя понял, что пахнет жареным…
— Эх, завтра и начнется! — смахнул со лба капли пота Борис.
— Начнется? — не поняла я.
— Да я о выборах! — пояснил Борька. — Курицын вылетит из кандидатов, это как пить дать. Такого ему не простят. Хотя, наверное, и не посадят.
— А жаль, — сказала я, выходя наружу и с наслаждением вдыхая холодный ночной воздух.
Лужайка перед особняком была заполнена людьми в пятнистой форме, которые сосредоточенно перетаскивали в фургон ящики с «Леди Джейн».