«Мы встаем, – пояснил он, – в память о миллионах евреев, погибших во время Холокоста, и о множестве праведных неевреев, погибших вместе с ними. В особенности мы хотим почтить память более миллиона убитых еврейских детей, большинству из которых не было и двенадцати». В зале воцарилась тишина. Через некоторое время он пригласил всех садиться.
«Я до сих пор не свободен, – признался он в микрофон. – Я по-прежнему в Освенциме».
По залу пробежал холодок, но те, кто был знаком с Зигги, не удивились его признанию. Зигги пытался избавиться от своих демонов, являя их миру. Однако вечер задумывался как праздничный, а не траурный, и он старался выдержать в своем выступлении баланс, уместным образом добавляя в него юмор и поэзию.
«Как можно понять весь этот ужас? – спрашивал он присутствующих. – Лично я никогда не отказывался от веры во Всевышнего. Пусть он сотворил крыс, ядовитых змей и нацистов, но создал он и прекрасных птиц, бабочек – а также величайшее чудо для всех евреев: Израиль, родину еврейского народа».
Когда он закончил, гости встали и зааплодировали Зигги – нефтянику, банкиру, филантропу, предпринимателю, сделавшему головокружительную карьеру, иконе борьбы за гражданские права, лидеру еврейского сообщества, а прежде всего – выжившему узнику концлагерей. Он поблагодарил аудиторию, спустился с подиума, взял под руку Наоми, сделал знак осветителям, и они, как Фред Астер и Джинджер Роджерс, закружились в венском вальсе. Свет был потушен, и зал освещали лишь свечи на зеркальных стенах и обеденных столах. Он кружил жену то влево, то вправо, расставив руки и демонстрируя собравшимся, что умеет двигаться не только по залам заседаний. Как много времени прошло с начала их совместной жизни, когда во время отпуска с детьми – Айвеном и Шерри – им приходилось спать с ними в одном номере дешевого мотеля. Если он и скучал по тем временам, то не так уж сильно. Настоящее было прекрасно, а будущее еще великолепнее.
События развивались так быстро, его восхождение на вершину бизнеса было таким стремительным, что никому и в голову не пришло увидеть какую-то иронию в том, что высшая гражданская награда Израиля вручается человеку, который ни разу в жизни в этой стране не бывал.
Все его дети со временем посетили Землю обетованную, но поддержка, оказываемая Зигги Государству Израиль, выражалась иначе. Например, каждый раз, когда друг Зигги или член его семьи женился, праздновал юбилей или день рождения или, ко всеобщему сожалению, покидал этот мир, он через Еврейский национальный фонд жертвовал Израилю деревья – восемнадцать или более. В еврейской традиции числа обозначаются буквами. «Хай», ивритское слово, которое переводится и как «жизнь», и как «восемнадцать», имеет то же числовое значение. В честь мелких клиентов или не самых важных поводов он жертвовал восемнадцать деревьев; в честь важных событий или близких друзей – 180 деревьев. Ради самых близких друзей и самых важных событий он отправлял 360 деревьев – и так далее. За долгие годы он засадил деревьями множество акров земли, но сам всегда находил причину в Израиль не ехать.