И старый большевик Мостовский, слушая своего якобы идейного врага, гестаповца Лисса, никак не может до конца оттолкнуть всю эту страшную правду, о которой говорит его враг Лисс. Ведь если впустить в душу ту правду, о которой напоминает ему Лисс, то «нужно отказаться от того, чем жил всю жизнь, осудить то, что защищал и оправдывал. Не осудить, а всей силой души… ненавидеть лагеря, Лубянку, кровавого Ежова, Ягоду, Берию! Но мало, – Сталина, его диктатуру! Но нет, нет, еще больше! Надо осудить Ленина!»[44].
И мне думается, что сравнение настроений атеистической советской интеллигенции с настроениями нынешней якобы православной России совсем не в нашу пользу. Что стоит за нынешним страхом перед правдой о преступлениях большевизма? Что с нами на самом деле происходит? Василий Гроссман в условиях господства государственной марксистской идеологии, за тридцать лет до отмены цензуры, не просто для себя пишет, а в 1961 году отдает редактору советского журнала «Знамя» текст, где откровенно говорится по крайней мере о родстве сталинизма и гитлеризма, и, самое главное, отдает в надежде, что он будет напечатан. А в наше время, спустя более чем полвека, уже в якобы демократической России, где нет ни КПСС, ни КГБ, за подобные же мысли о сходстве между «фашистской империей» и социалистическим государством грозит тюрьма, а если не тюрьма, то обвинение в «предательстве», «русофобии», национальном нигилизме. И самое страшное. Не только сохранившиеся до сих пор «идейные идиоты», но даже церковь, наша родная РПЦ воспринимает критику «советской», «солидарной» системы как посягательство на национальное достоинство русских. Как всему этому найти объяснение?!
У Василия Гроссмана рукопись со всеми его странными по тем временам мыслями изъяли. Но его никто не исключал из Союза писателей СССР, не лишал наград, тем более не сажал в тюрьму. А сейчас за публичное признание в том, что не видишь разницы между политической практикой большевизма и национал-социализма, ты рискуешь всем на свете. И это еще раз говорит о том, что моральное здоровье русского человека в хрущевскую эпоху было лучше, чем сейчас, в эпоху якобы возрождения русского православия.
Мы вступаем в эпоху, когда русскость, как в свое время «советскость», связывается с недомыслием, с атрофией разума, совести, всего, что делает человека человеком. И скажу откровенно. Недочеловеки нынешней России, я имею в виду прежде всего неосталинистов, куда более уродливы, чем советские недочеловеки или советские «идейные идиоты». У них, советских недочеловеков, было хотя бы оправдание – страх: страх потерять работу, лишить себя свободы. А что стоит за нынешним «недочеловечеством»?