.
Конечно, чтобы отделить зерна от плевел, важно понять, почему тот же И. Ильин, с одной стороны, с явным раздражением воспринимал критику цивилизационных изъянов русского национального характера со стороны Запада, но вместе с тем сам бичевал эти же болезни русской души. В данном случае, наверное, надо учитывать прежде всего контекст высказываний того же И. Ильина. Все-таки западные политики и дипломаты, тексты которых приведены в сборнике «Русский вопрос», разоблачают цивилизационную отсталость России, чтобы действительно обосновать свои права на экспансию, на агрессивную внешнюю политику по отношению к России. И. Ильин же и все выдающиеся представители русской общественной мысли критиковали те же исторически сложившиеся изъяны русской души, нашу цивилизационную отсталость для того, чтобы указать на основные препятствия на пути будущего духовного перерождения русского человека.
Речь у них, и прежде всего у И. Ильина, шла о возрождении русской души после преодоления власти коммунистов. Здесь критика русского человека и вера, что он справится с этими задачами декоммунизации, были соединены воедино. Надо понимать, что и И. Ильин, и Н. Бердяев, и, по сути, тот же М. Горький исповедовали «сознательный патриотизм» или «просвещенный патриотизм», где любовь к народу органически соединяется с критикой его ошибок, недостатков. «Любить свой народ, – настаивал И. Ильин, – не значит льстить ему или утаивать от него его слабые стороны, но честно и мужественно выговаривать их и неустанно бороться с ними. Национальная гордость не должна вырождаться в тупое самомнение и плоское самодовольство, она не должна внушать народу манию величия».
Когда мы сегодня цитируем И. Ильина, авторов «Вех» и сборника «Из глубины», Г. Федотова, то надо учитывать, в первую очередь, что все они были убежденные антикоммунисты и вписывали свои рассуждения о русской душе в контекст будущего, так как верили в неизбежное оздоровление русского человека. Кстати, они, особенно И. Ильин, предупреждали, что важным условием оздоровления русского человека служит преодоление внушенного ему советской властью болезненного самомнения. Речь шла о советской «гордыне собственного безумия и иллюзии преуспеяния». «Отсюда, – писал И. Ильин, – трагическое самомнение советского человека, его презрительное недоверие ко всему, что идет не из советской коммунистической России»[247].
Те, кто цитирует сегодня И. Ильина, должны сознавать, что при всем своем настороженном отношении к угрозам, идущим от Европы, он все же был русским западником, всегда осознавал не только особенность России, но и ее цивилизационную отсталость. Поэтому, говорил он, не будет ничего более противоестественного, чем то, что мы наблюдаем сегодня, чем попытки нынешней России, прошедшей через катастрофу коммунистического эксперимента, снова, на манер славянофилов, учить Европу, как жить.