Карл Маркс не просто оправдывал революционный террор якобинцев, но и призывал рабочий класс и его вождей повторить кровавый опыт якобинцев. «Сократить, упростить и концентрировать кровожадную агонию старого общества и кровавые муки родов нового общества, – настаивал именно Карл Маркс, – может только одно средство – революционный терроризм»[14]. Карл Маркс не несет прямой ответственности за преступления большевиков, но нельзя забывать, что Маркс одобрял все эти методы борьбы с врагами, которые использовали якобинцы, а потом взяли на вооружение Ленин и особенно Сталин. Карл Маркс, оправдывая террор якобинцев, тем самым одобрял и квоты Конвента на отстрел людей, которые были придуманы при Робеспьере. Конвент предлагал расстреливать людей, причем случайно попавшихся под руку, во имя сохранения «энтузиазма революции». Конечно, у Робеспьера речь шла о тысячах, а у Сталина – о сотнях тысяч, но это не меняет дела. Якобы «человеколюбивый» марксизм на самом деле звал к убийству и к террору.
Кстати, в России еще в шестидесятые годы XIX века молодой Николай Данилевский, создатель модного ныне учения об особой русской цивилизации, привлеченный к суду по делу петрашевцев, сумел доказать следователям, что идеи фурьеризма, идеи добровольной кооперации, которые он разделял вместе с петрашевцами, не имеют никакого отношения к идеям коммунизма, бабувизма, к идеям революционного насилия, к отмене частной собственности и свободы личности. А мы, к своему стыду, пройдя через семь десятилетий коммунистического эксперимента, на самом деле не имеем ни малейшего представления о понятиях, которыми мы оперируем.
В конце концов, настаивая на «человеколюбии» идеала коммунизма, мы просто-напросто обманываем уже новую Россию. Сегодня мало кто знает, что сам Карл Маркс никогда не настаивал на человеколюбии своих идеалов, что он как атеист, как революционер был категорическим противником не просто христианства, но христианской идеи изначального морального равенства людей, лежащей в основе европейского гуманизма и, как он говорил, «буржуазной демократии». Кстати, молодой Маркс начинает свое движение к коммунизму с критики христианского гуманизма. Карл Маркс уже тогда настаивал, что нельзя уравнивать в правах на человечность промышленного рабочего, который, с его точки зрения, является «социальным разумом и социальным сердцем общества», с человеком, «испорченным всей организацией нашего (буржуазного. – А. Ц.) общества». Карл Маркс соединяет в своем учении о коммунизме самые жестокие идеи европейской культуры. От Руссо он берет идею «переделки природы человека», идею принуждения человека к свободе силой и идею изъятия у людей «излишков», то есть всего того, что превышает их индивидуальные потребности. У Бабёфа Карл Маркс берет идею диктатуры пролетариата, идею казармы, то есть военной организации производства, идею трудовых армий. Бабёф призывал уничтожить на корню все, что защищало неравенство, отсюда его, Бабёфа, «или равенство, или смерть». Маркс вместе с Энгельсом в «Манифесте» призывают уничтожит все, что «защищало частную собственность». Вот что такое на самом деле идея коммунизма. И, кстати, в советское время все, кто хотел знать правду о подлинных истоках идеалов коммунизма, имели подобную возможность. Другое дело, что в рамках советской идеологии вся эта правда об антихристианских истоках коммунизма, вся эта правда о классовой морали воспринималась со знаком «плюс». А сейчас, примером чему статья Владислава Иноземцева, революционный террор советской власти, репрессии Сталина оцениваются исходя из христианского «не убий», а лежащий в их основе марксизм – по-прежнему, по-советски – с позиций веры в победу коммунизма. И без преодоления этого глубинного противоречия нашего нынешнего постсоветского сознания мы обречены навсегда остаться палатой № 6.