Поскольку пожарных теперь не было, по всему миру бушевали пожары от молний, они стирали с лица земли целые районы. Поскольку не стало муниципальных властей и служб вывоза мусора, почти все водоемы быстро загрязнились. Об интернете, телефоне, топливе можно было забыть. Поскольку не было полиции и даже государства, все общество погрузилось в хаос.
Некоторое время все враждовали со всеми. Я сказал бы, что человек был человеку волком, но волк, в отличие от нас, не поддается панике, не утрачивает способность доверять, надежду, жалость, не пребывает в вечном страхе будущего и в вечном трауре по прошлому.
Все боялись. Все, кроме нас. Кроме устойчивых.
Когда тебя уносит бурей, ты держишься за все, что можно. Когда приступы утихли, когда промежуток времени, на который люди задерживались в каждом теле, удлинился, люди начали сбиваться в группки. Поначалу казалось, что смысла в этом нет. Группы разваливались и создавались снова, меняли форму и содержание, но потом выяснилось, что есть люди, которые не обмениваются даже во время больших приступов. Эти люди оставались в собственных телах. Их прозвали «устойчивыми».
Как вокруг тоненькой палочки наматывается и налипает клубок сахарной ваты, так вокруг нас собирались люди и образовывались группы, для них мы были своего рода якорем. Состав группы менялся: время от времени кто-нибудь обменивался, на встречи и собрания не всегда приходили одни и те же люди, но во главе группы стоял один и тот же человек. После того как все погрузилось в хаос, мы были теми, в ком можно было черпать уверенность, и так, против воли, я стал предводителем своей группы.
Единственная хорошая вещь, которую принесли с собой очень частые поначалу приступы, – это открытие, что люди, которые касались во время приступа, обменивались друг с другом.
С течением времени этот факт стал ясен и лучше известен по всему миру. Группы, которые это выяснили, поспешили разбиться на пары. Так устойчивость возрастала.
Этот потоп мы тоже пережили, разбившись на пары.
Когда моя группа, в которой было человек пятьдесят, не больше, начала строить себе постоянное жилье недалеко от одной из окрестных больших рек, вся работа делалась в парах. От ситуации, когда у каждого человека было одно тело, потом – ни одного, мы перешли к ситуации, когда у каждого оказалось, по сути, два тела. Как сиамские близнецы, все в нашей деревне ходили, взявшись за руки, спали, взявшись за руки, ссорились и орали друг на друга, крепко держа друг друга за руки, потому что выжить можно было только так.
Все, кроме меня, естественно. У меня была привилегия – личное пространство. Вот они, преимущества власти.