– Вам ведь сказано было явиться вчера, – начал он, почуяв силу в обществе товарищей. – Запомните. Мы можем быть сладкими как мёд, но можем и погорше, как желчь. Ну а теперь приступим к нашему делу.
Учитывая отношение гаитян к пунктуальности, выговор прозвучал несколько неожиданно.
Чтобы удостовериться в эффективности снадобья, ассистент по имени Обин предложил испытать его на курице. Далее последовала забавная сценка – мы отправились на поиск подходящего экземпляра. Четыре претендентки были забракованы мадам Жак по причине слабости здоровья. В конце концов, выбор мадам пал на бойкого петушка.
«Добро» заманил меня и Рашель во внутреннее святилище. Там не было окон, солнце светило в прореху в соломенной крыше. Один за другим вошли остальные. Профиль каждого промелькнул в потоке солнечного света, за миг до того, как они скрылись в темноте. Пришедший последним прикрыл за собой дверь и стал посередине. Чиркнула спичка, были зажжены три свечи. Мягкое свечение окутало края распятия, под которым сидел хунган. Воздев руки к алтарю, «Добро» молил о защите. Один из слуг пустил по кругу посудину с пахучим раствором, который следовало втирать в кожу. Приняв меры предосторожности, Обин спрыснул угол помещения отравой. Затем, сняв с алтаря кувшин с водой, он велел мне залить её петуху в глотку. Сразу после этого Обин забрал у меня птицу, положил её туда, где просыпан порошок, накрыв то и другое мешком из-под риса.
Два голоса в тёмном углу – один грубый, другой на удивление чувственный, заладили песнопение на всю комнату. Мой сосед, тот, что передал посудину, принялся скрести берцовую кость. Шёлковый платок, которым была повязана его голова, взмок от пота, а те двое в тёмном углу пели:
Чудо яви нам, Папа Огун!
[139]Чудо Большого Пути, о, Огун,
Мне яви то, о чем сказать не могу.
Отпустите меня, дайте уйти,
Люди, дайте уйти.
Чем страдать и терпеть,
Молодым умереть
Дайте мне.
Я Криминель,
Я кушал людей.
Но как можно их есть
В нашей новой
Счастливой стране…
Аккомпанируя звонкой ритуальной погремушкой «ассон», жрец освятил бутылку с напитком, который оградит меня от воздействия яда, когда я атакую жертву, чьё имя он шёпотом сообщил веществу в бутылке. Мачете трижды звякнуло о камень. Обин вырвал четыре пёрышка из петушиного крыла, повелев мне сплести из них крестик. Раздался четвёртый удар мачете. Обин подвёл меня к распятию для небольшого приношения. Я бросил несколько монет на земляной пол. Затем, когда я приклонил колени, он опрокинув бутылку с клереном[140], прислушался к его бульканью, и сообщил мне, что мои пожелания будут исполнены. Спирт полыхнул от спички, озарив на миг всё наше сборище.