Когда Марселю это стало ясно, он заметно оживился. Перенесённый мною воображаемый полет обладал разительным сходством с основными этапами гаитянской инициации. Хунсис канзо, то есть адепт, проводит неделю аскезы, соблюдая особую диету под надзором старейшины. В конце испытания ему называют его магическое имя, под которым он входит на путь лоа в сане божественного всадника[82]. Наконец-то я стал для Марселя своим, войдя в его мир. Рашель сама слышала, как он делился с аборигенами впечатлением от «белого, который прошёл посвящение», который, конечно, не «наш человек», но они в своей Канаде все такие, и как они там живут, непонятно.
Две дамы из свиты Марселя прохлаждались на крыльце бара «Орёл». Гнусный род его занятий усугубляла внешность этих тёток – бигуди и ногти с ярким красно-фиолетовым лаком. И всё-таки его контору нельзя было назвать притоном. Дивное разнообразие интимного багажа гаитянина с его жёнами, любовницами и девочками всех мастей могло удовлетворить самый взыскательный вкус сильного пола. К Марселю приходили мужчины, уже изведавшие немало, чтобы взбудоражить свою плоть, а чаще всего просто ради общения. За фасадом бара и борделя функционировал неформальный клуб по интересам.
Мы с Марселем пили за установившееся между нами взаимопонимание, закусывая рисом с фасолью. Он вспоминал детали нашей первой встречи с мастерством бывалого рассказчика, параллельно объясняя, как вначале водил меня, новичка, за нос. Ещё рассказывал мне, как применять снадобье. Клайн не ошибался, говоря, что её можно распылить в форме креста на пороге дома намеченной жертвы. Мой собеседник уверял, что её также можно высыпать за воротник или в башмаки будущего зомби. Мне по-прежнему не давали покоя мозоли на крестьянских ногах. Кроме того, рассыпанный у входа в жилище яд, по идее, должен навредить каждому, кто на него наступит. Обувь существенно снижала риск поражения посторонних лиц.
Установив с Марселем довольно доверительные отношения, я перешёл к вопросу о противоядии. Клайн ссылался на ряд свидетельств, согласно которым жертва получает противоядие, когда пробуждается на кладбище. Затронув эту тему в разговоре с Марселем, я получил уклончивый ответ. Оживляет дремлющего мертвеца исключительно бокор, своей колдовской силой, настаивал Марсель. Бокор является на погост в сопровождении двух ассистентов, подходит к могиле-инкубатору и произносит имя того, кто в ней лежит. Зомби выбирается оттуда самостоятельно, его связывают и уводят, предварительно избив. Жуткое описание полностью совпадало с историей Клервиуса Нарцисса. При этом мой собеседник упомянул и о веществе, способном свести на нет последствия отравления. Вопрос, смог ли бы он изготовить для нас и этот препарат, казалось, вывел его из себя.