— Да-да! А вы насчет памятника Бунину хорошо заметили! Давняя моя мысль… Мы ведь тут двигаем помаленьку культуру, да. Идемте к Каплику, в мозговой центр. Вы были там, да? Нет?! Идемте, я покажу… Половинкин, Слава?! — окликнул он и покачал головой. — Пошли к Каплику!
Колобов напоминал добродушного, приветливого хозяина. Его плавный и раскатистый голос не умолкал, и я подозреваю, что сотрудники редакции, слыша в коридоре низкий перекатывающийся баритон, заранее улыбались, угадывая, в чей кабинет заглянет зам, кому начнет крутить пуговицы… В то же время я был насторожен к Колобову. Я почти не сомневался, что за простецким благодушием его прячется цепкий, ухватистый зверек, и, наверно, Колобов бывает крут и упрям, как нередки у нас на Руси даже свирепые характеры, особенно среди таких деревенских мужичков, тоже благодушных и гостеприимных. Быть может, я ошибался тогда, ведь очень обманчиво первое впечатление. Но до странности необычной казалась мне в нем щедрость на слова, тем более что знакомству нашему не было и часа, а такое добродушие и сердечность, если они и искренни, малознакомые люди скорее принимают за чудачество или за хитрость.
Колобов куда-то в простенок отодвинул дверь с надписью «Секретариат», и мы, словно из узкого коридора купейного вагона, вошли в просторный, светлый кабинет.
За массивным, дугообразным и необычайно низким столом покоился в кресле сухопарый блондин в коричневом грубошерстном свитере. «Наверно, баскетболист!» — первое, что подумал я о нем. Локтями он упирался в спинку кресла, длинные ноги во всей красе толстокожих спортивных ботинок — вразвалку на столе.
— Каплик… — представил Колобов. — Ответственный секретарь.
Скуластая челюсть подалась вниз, и ровным, без всякой интонации голосом Каплик спросил:
— Шеф, позу можно не менять?
— Карикатура, да, карикатура!.. А если б чужие зашли? Вот что, хватит, да!.. Пиши на себя приказ — выговор!.. Нет, да, замечание на первый раз, строгое…
Каплик умоляюще закатил глаза.
— Ладно, прощу, если к трем часам будет макет!
Каплик покачал ботинком, с той же флегматичностью ответил:
— Макет готов.
— Да, готов?! Где он?
— Тут… — Каплик шевельнулся, его тяжелые руки, казавшиеся неповоротливыми, легко соскользнули с подлокотников. Он прикоснулся пальцем ко лбу, а другая выбивала звонкую дробь по дверце стола. Жест был довольно убедительным.
— Вот-вот, — чувствовалось, что Колобов не может справиться с Капликом, и сам постучал себя по лбу. — Анархия, да?.. Гимнастика йогов в рабочее время… Уволю, Каплик!..
Каплик засмеялся. Резко убрал ноги, пружинисто выпрямился и, через стол ухватив Колобова за плечо, выдергивал из широкой тумбы ящики, доставал из них статьи, фотографии, гранки, клише, сыпал названиями материалов, где какой будет стоять, где какая отбивка, какие шрифты, фонарики, заставки!.. Получалось, что газета уже сверстана, не было только макета.