— Ну-ка, попробуй! Теперь советская власть! Я не боюсь тебя!
Взяв под мышку свою оленью шкуру, Никита направился к воротам.
— Уродина, все равно ничему не. выучишься!
Дойдя до ворот, Никита обернулся. Аграфена все еще отплевывалась.
— Берегись! Когда выучусь, расправлюсь с такими как ты! — пообещал на прощание Никита.
— Ничему ты, дуралей, не выучишься!
— Выучусь…
Никита не мог понять, почему Афанасьевы невзлюбили его. Как будто он ни в чем не был виноват перед ними? Может быть, они вымещали на нем свою злобу на новую жизнь.
Под интернат приспособили какую-то бывшую лавку. Им заведовал добрый, очень близорукий, малограмотный старик Ефим Угаров. Дети обращались к доброму старику в синих очках по любому поводу, даже жаловались ему друг на друга. В интернате обучалось более сорока оборванных парнишек, здесь целый день стоял шум и гам.
Угаров всегда торопился и волновался, часто восклицая:
— Ой, боза мой!
Когда он появлялся, звеня ключами, точно сосульки висящими у него на поясе, к нему со всех сторон сбегались ребята:
— Хлеб сырой!
— Масла мало!
— Мясо тощее!
— Котел грязный!
— Ночью черт на щетах щелкал!
Ефим нервно подмигивал правым глазом и, склонив голову набок, поворачивался кругом, прикусывая зубами жесткие свисающие усы.
— Ой, боза мой! — прикрывал он ладонями уши и почему-то приседал. — Даже на черта мне жалуются! А что я с ним сделаю? Чертей нет. Ой, боза мой!.. Вот заболтался с вами и опять опоздал. Все с меня взыскивают… Перестаньте шуметь, учите уроки!
Вырвавшись из кольца ребят, он прошмыгивал в свою рабочую комнату и запирался. Мальчишки неистово колотили в дверь и кричали:
— Котел грязный!
— В доме холодно!
— Разговаривать не хочешь?
— Будем жаловаться!
Дверь тихо открывалась. Ефим осторожно выходил, приняв важный вид. Он одергивал полы своего рваного ватника, поправлял старый широкий сафьяновый ремень, бренчащий ключами, и, покряхтев, начинал ораторствовать:
— Мясо тощее? Правда! Масла мало? Это так! Хлеб сырой? Ладно! В доме холодно? Действительно холодно! Котел грязный? Ложь! Вчера вымыли. В доме черти? Наглая ложь! Чертей никогда не было и не будет.
Дело обычно кончалось тем, что он обещал ребятам повесить на дверях двухпудовую гирю, чтобы тепло не уходило, а счеты, на которых по ночам черти щелкают, уносить с собой.
Гурьбой осмотрев котел, дети убеждались, что он действительно чист. Выяснилось также, что Угаров не виноват в том, что богачи по продразверстке подсовывают недоброкачественное мясо да еще грозятся переломать все ребра Ефиму за то, что он требует для интерната хороших продуктов. Дети всячески ругали и проклинали буржуев и обещали старику, когда вырастут, рассчитаться с ними. Ефим уходил, ободренный обещаниями детей… А ребята продолжали шуметь, но уже не ругали, восхищались умом Ефима.