Директор сдвинул очки на лоб и вопросительно посмотрел на Никиту.
— Стипендия! — выкрикнул Никита.
— Стипендия. А вот там, наверху, собрание. Вы подавали заявление? Как фамилия? — Рука директора потянулась к какой-то папке.
— Дали! Дали мне стипендию! — И Никита ударил себя в грудь. — Спасибо!
— Ах, вам уже назначили! Ну и прекрасно, замечательно! Поздравляю вас… — Ласково улыбаясь, директор приподнялся, но Никита уже выскочил в коридор.
Он влетел в маленькую комнатку, где висела одежда студентов и где он сам обычно оставлял в дни экзаменов свое пальтишко. Повозился там, уронил чьи-то пальто и шапки на пол, потом, обнаружив, что его шапка болтается у него за спиной, выбежал из здания. Он несся куда-то, быстро пересекая улицы и кварталы, он готов был броситься любому встречному на шею и кричать во все горло: «Мне стипендию дали! Буду учиться!» Ну, а если бы Никита встретил сейчас знакомого человека, он и кричал и пел бы ему о своей радости.
Набегавшись и неумного успокоившись, Никита вернулся в техникум. Он не спеша разделся в маленькой комнате, повесил сброшенные им на пол пальто и шапки и, стараясь держаться солидно, поднялся на второй этаж, откуда доносился гул многолюдного собрания. На стене уже висела огромная стенгазета, у которой толпились студенты. «Добро пожаловать!» — приветствовала газета во всю свою ширину.
— Товарищ, ты не сумасшедший? — деловито спросил Никиту человек в сером костюме, со слегка косящими глазами.
— Не-ет… — поразился Никита. — Почему?..
— А я думал, что ты сумасшедший. Ты так мчался по лестнице, будто за тобой сто чертей гнались. Чуть не задавил меня вместе с газетой и даже не извинился.
— Ах, это ты сделал!.. Как здорово! — Никита ринулся к газете, растолкал людей и, нагнувшись, прочел: «Ответредактор Прокопий Данилов». — Товарищ Данилов! — крикнул он, подскочив к человеку в сером костюме. — Меня зовут Никита Ляглярин, и мне вот сейчас дали стипендию!
— Так ты это, значит, от радости летел? Хэ-хэ! Ну, молодец! Ничего, поздравляю! — и Данилов пожал Никите руку.
В тот же вечер Никита с рогожным кулем за спиной и постелью под мышкой ввалился в интернат. В комнатах рядами стояли кровати. Их было очень много, а людей совсем мало, так, кое-где сидели и разговаривали по два-три человека.
Никита молча уселся на одну из кроватей. К нему подошел, будто собираясь с ним поздороваться, красавец Григорий Никитин, который считал, что Никите не следует давать стипендию.
— Товарищ, ты почему расселся на моей кровати? — возмутился он.
Никита встал и пересел на соседнюю койку.