* * *
Я хочу задать вам еще один нескромный вопрос. Робби Росс был первым мужчиной, с которым у вас был роман?
Вопросы никогда не бывают нескромными в отличие от ответов. У вас просто возмутительный аппетит к фактам. Давайте скажем, что я бы не возражал, если бы это было так.
* * *
Хорошо, не буду настаивать, но мне кажется, именно в это время вы поняли, что ваш интерес к молодым людям, скажем… не совсем платонический.
В семейной жизни втроем весело, а вдвоем скучно. Семейная жизнь оказалась скучнее, чем я ожидал, и я хотел попробовать новые ощущения. Я не хотел быть во власти эмоций — я хотел использовать их, наслаждаться ими, управлять ими. Я открыл новый, запретный мир. Господи, да в высшем свете полно людей, которые занимались тем же. Просто никто этого не афишировал. Поначалу это были мимолетные отношения с писателями и поэтами, но, когда меня представили Альфреду Дугласу, все оказалось иначе — он вращался в лондонском полусвете. Устав от горних высот, я сознательно опустился в дольний мир в поиске новых ощущений. Чем парадокс был для меня в области мысли, тем стало извращение в области чувств. Я развлекал мужчин-проституток по вызову и шантажистов за обедом и находил удовольствие в их компании. Это было как пировать с пантерами. Опасность составляла половину удовольствия, яд был частью совершенства. Я стал расточителем собственной гениальности и получал странную радость от растрачивания вечной молодости.
* * *
Только что, когда мы говорили о «Портрете Дориана Грея», вы сказали, что критики плохо поступали, когда пытались связывать вашу личную жизнь с содержанием романа, но, судя по тому, что вы сейчас говорите, они были недалеки от истины.
Я признаю, что мне было несколько неприятно, но это были всего лишь догадки с их стороны. Мои личные пристрастия тогда еще не были достоянием гласности в отличие от последующих отношений с Бози. Я иногда сам путаюсь, но вообще-то я написал «Портрет Дориана Грея» почти за два года до знакомства с Бози, так что это не могло быть историей наших отношений. Это моя несчастливая судьба, как я утверждал еще в «Упадке искусства лжи», подсказала мне проиллюстрировать, как безошибочный инстинкт Жизни имитирует Искусство. Позже я написал кому-то, что Бэзил Холлуорд — то, что я о себе думаю; лорд Генри — то, что думает обо мне мир; а Дориан — то, чем я хотел бы быть, возможно, в другие времена.
* * *
Вы все-таки должны признать, что двойная жизнь, которую вам пришлось вести, и элементы скрытности нашли свое отражение в ваших произведениях. Вы сами написали в отзыве на биографию Китса, что факты его жизни интересны только тогда, когда они показаны во взаимоотношениях с его творческой деятельностью — сами по себе они либо не вызывают интереса, либо удручают.