– Я ее видел, – повторил папа.
Я покачала головой, хотя он не мог меня видеть. Из-за такого обилия крови я не могла ни о чем думать и тем более соображать. Господи! Кровь – это все, что я видела. Все, что слышала. Кап-как-кап…
Ко мне метнулась какая-то тень. Я вздрогнула. И обернулась слишком быстро – сломанные кости заскрежетали, дробясь. Дядя Тай заглянул в разбитое переднее окно. Его лицо было белым от шока.
– О боже! Боже!.. Черт-черт-черт… Что же делать? Что мне…
Я никогда раньше не слышала звук, который слетел с моих губ через миг, – этот ужасный, надсадный, полный муки скулеж раненого зверя. Мне показалось, что он вывел дядю Тая из оцепенения, но тут он увидел маму.
– О господи Исусе… – Потянувшись вперед, дядя Тай сжал мою руку.
Мне должно было стать больно, но я боли не почувствовала.
– Держись, Ава. Смотри на меня, хорошо? Где твой папа? Блейк! Блейк, помоги мне!
Я не могла пошевелиться. В буквальном смысле не могла. Быть может, подсознание пыталось мне внушить: пока ты не сдвинешься с места, все будет казаться тебе нереальным…
Натянув на руку рукав, дядя Тай смахнул самые опасные осколки и залез в машину, чтобы вытащить меня. Но, увидев папино лицо, он впал в ступор.
– О черт!.. Его глаза!
Дядя Тай переместился так, чтобы загородить мне вид. Но я уже увидела. Я уже знала…
Снаружи донесся жуткий скрипучий звук. Снаружи, но совсем рядом.
– Тай, они живы? – выкрикнула Кэролин. – Мне кажется, тебе надо поторопиться…
Дядя Тай наклонил голову, силясь разглядеть сквозь покоробленный салон автомобиля источник жуткого скрипа. Он повторился, а за ним последовал резкий треск.
– Выползай через окно, Ава. – Голос дяди стал пугающе глухим. – Давай!
– Но…
– Я вытащу твоего папу. Мы последуем за тобой. Сразу. Но нам надо отсюда выбраться.
– Я…
– Нам всем надо выползти, – проговорил папа так тихо, что я едва расслышала его.
Но я сделала так, как он сказал. Я начала ползти. Каждое движение болезненно отдавалось в сломанной ключице, но папины слова звучали эхом в моей голове: «Нам всем надо выползти. Нам всем надо выползти. НАМ ВСЕМ НАДО ВЫПОЛЗТИ!»
Эти слова звучали не только в моей голове – папа повторял их как мантру, только теперь все громче ревя от боли.
Я подползла к ближайшему окну, волосы зацепились за покореженный металл, осколки атаковали меня снизу. В горле запершило от острых запахов – крови и бензина. Пахло ужасно, невыносимо ужасно. Изуродованный остов машины застонал и накренился, не желая меня выпускать.
НАМ ВСЕМ НАДО ВЫПОЛЗТИ.
Я вывалилась на взрытый колесами снег. И – прости господи! – порадовалась тому, что теперь уже не слышала жуткую папину мантру. Превозмогая боль, я выползла из кювета и оказалась в объятиях Кэролин. И застыла – неподвижная, напряженная, неподатливая. Кэролин тогда еще казалась мне чужой, и меня обуяло смятение: почему эта особа меня обнимала? Мне хотелось только одного – посмотреть, как там папа и дядя Тай.