— Взял?
Что-то сомневаюсь, что люди обрадовались.
— Ладно, я похитил. Это лучше звучит?
— Не лучше, но правильней. Не получилось?
— Почему-то… стоило им оказаться рядом с людьми своего племени, но испорченными городом, они тоже становились такими. Будто… будто невидимая зараза передавалась от существа к существу.
— Может, и вправду передавалась? — пробормотала я. — Эдди говорил, что многие болезни переносятся мелкими тварями. Микробами. Но наш док его засмеял. А я вот верю. Док — засранец, Эдди же дело знает.
— Может. Я не знаю, что такое микробы. Но тогда я понял, что и те, кто полагает себя свободными, на самом деле не свободны. Что в них сидит это, — Эрханен ударил себя по груди. — Та любовь. В людях. А сиу и орки… их вовсе не было, чтобы свободных. Они были созданы много раньше людей.
Он присел на камни. И я опустилась рядом.
Ублюдок, конечно, но ведь мертвый уже. А мне надо кое-что узнать. Очень надо.
— Я заметил, что, если я нахожусь рядом с женщинами, то дети рождаются. И живут. И доживают до года. А еще можно и без меня. Достаточно капли крови, чтобы они появились на свет. Однако эта кровь вновь же привязывает их к нам.
— И ты стал проводить опыты?
— Сперва я думал принести людей оттуда, из-за края моря, но понял, что у меня не хватит сил. Да и не факт, что получилось бы.
— А оставить все, как есть? Драконы ведь все одно умирали.
— Это затянулась бы на столетия.
— Но ты говорил, что время не имеет значения.
— Говорил. Ты сообразительная, проклятая. Но дело в том, что это я теперь такой умный. Тогда… тогда мне не терпелось спасти мир. Мне казалось, что, если я промедлю, он погибнет.
Ну да. Как-то и сказать нечего. Сколько лет прошло? Много. А мир живой.
— Да и как знать, вдруг бы они решили забрать его с собой?
— Драконы?
— Мой брат вовсе не такой добрый и несчастный, каким кажется. Он тебе не скажет, но… не все города уничтожил я. Первый погиб сам. Он слабел. Медленно, но неуклонно. А с ним слабели и драконы, жившие в нем. И однажды они обезумели. Все, как один. Они поднялись в небо, чтобы обрушить свой гнев на окрестные земли. И ярость их была столь велика, что в ней да огне родилась пустыня.
— Это… — по спине поползли струйки пота. — Это та… которая мертвая?
— Не знаю, о чем ты говоришь. Но пустыня пылала гневом и жаром много дней после того, как её не стало. А драконы, упавшие в пламя, напоили её своей кровью. Я взял пески, чтобы изучить, и тогда-то обнаружилось, что эта кровь тоже годится.
— И все-таки ты больной.
— Наверное. Подозреваю, что средь нас вовсе не так и много было тех, кого можно назвать здоровыми. Одержимость — наше проклятье.