После трехмесячного пребывания под ультрафиолетовой лампой кожа мышек покрывается зелеными клетками, но через девять месяцев эти пятна начинают уменьшаться и исчезать. Используя тот же метод секвенирования ДНК, какой применялся для работы с кожей человеческих век, Джонс увидел, что зеленые пятна p53-мутантов постепенно заполняются другими клонами клеток, нагруженными еще более опасными мутациями, которые возникли под воздействием излучения и вполне могут спровоцировать рак. «Зеленая банда» может преуспеть, если она будет единственной шайкой в городе, но она быстро отступает, когда появляются новые, более грубые соседи. Однако, как обнаружил Джонс, разглядывая узор мутаций в исходных образцах век, такой поворот далеко не всегда превращается в игру на выживание. «Мы нашли единственную клетку, колонизировавшую квадратный сантиметр века, причем в ней была мутация, которая активировала ген под названием FGFR3, – рассказывает он. – Что в этом особенного? То, что FGFR3 не является возбудителем рака кожи и этот участок никогда не превратится в опухоль».
Итак, можно ли из всего сказанного заключить, что существуют такие мутации, которые «полезны» для нас, – генерирующие клоны «добропорядочных» клеток, никогда не доставляющих проблем? Как объясняет Джонс, активирующие дефекты в FGFR3 обнаруживаются при себорейном кератозе – заболевании, при котором у человека появляются участки более темной чешуйчатой кожи, похожие на восковые бородавки. Это очень распространенная болезнь, особенно среди людей старше 50 лет, однако она безвредна. Встав на путь кератоза, клетка, по всей видимости, выбирает безопасный эволюционный маршрут, который не дает ей «сойти с рельсов» и превратиться в зловещий рак. Почему же в таком случае, спрашиваю я Джонса, мы не можем использовать эти знания, чтобы придумать какую-то мазь, способную защитить нас от рака кожи, направляя клетки по менее опасному пути? «Проблема в том, что этот ваш волшебный крем просто превратит ваше лицо в огромную ходячую бородавку, – отвечает он. – А вот если бы удалось придумать чудо-крем, который не имел бы подобного эффекта, то и разговора бы не было».
Работа Джонса в основном концентрируется на немеланомном раке кожи – на опухолях, которые редко убивают. Однако с учетом того что остальной организм, где развивается по-настоящему смертельный рак, тоже является мозаикой из мутаций, такой подход может сработать и там. Размышления о том, как поддержать здоровые клетки в подавлении мутантных клонов или даже поощрить рост клонов с более «добропорядочным» поведением, переворачивают с ног на голову всю парадигму разработки противораковых препаратов, в настоящее время нацеленных исключительно на больные клетки.