Однако если быть совсем уж честной хотя бы с самой собой, совсем не этого подарка она ждала. Стоило ей увидеть Руса, почувствовать его руку на плече, взглянуть в любимые глаза… и всё внутри буквально загорелось от желания вновь почувствовать на себе его губы, быть сжатой в его руках, прильнуть к нему всем телом. Флора столько раз мечтала о близости с ним, что иногда ей казалось, что она в этих фантазиях живет, а реальность – лишь серая оболочка.
«Что, если попрошу? Ведь он хотел меня тогда в Сочи… Я это чувствовала очень ясно! Просто взять и попросить… Может быть, он пошлет меня не слишком далеко…»
– Спасибо тебе… – Флора аккуратно отложила кожаный пенал в сторонку.
– Тебе правда понравилось? А я гадал, за каким чертом тут нужны все эти мелкие карманы, ведь неудобно же…
– Это для карандашей и кисточек, – пояснила она.
– Я рад, что выбрал что-то, что ты хотела…
– Я ТЕБЯ хочу!
По тому, насколько сильно вытянулось лицо Трубачёва, юная мечтательница определила, что всё-таки ляпнула это вслух, а не про себя. Тут же шлепнула себя по губам, но слово не воробей, вылетело – замучаешься ловить.
– Чего? – спросил Трубачёв с отвисшей челюстью.
Отступать было поздно.
– Подари мне такой подарок, Руслан! Пожалуйста…
На какую-то секунду ей показалось, что глаза парня вылезут на лоб, так сильно он на нее вытаращился. Однако очень быстро с собой справился, заговорил строго:
– Чтобы я больше от тебя такой чуши не слышал!
И тут ей стало окончательно и бесповоротно обидно.
В конце концов, что такого ужасного она ему предложила? Любить ее – неужели это так уж невыносимо? Любой из ее одноклассников с радостью согласился бы. К слову, многие пытались подкатывать. Из ее класса Флора вообще осталась чуть ли не единственной девочкой. Да и друзья самого Руса тоже обращали на младшую Карц внимание. Кроме того, юная искательница приключений знала – у него никого нет. По крайней мере его аккаунты в соцсетях об этом яростно кричали.
– Чем я тебе не нравлюсь? – спросила она напрямик.
– Не нравишься? – переспросил он, приподняв бровь. – Дело не в этом! Тебе еще рано…
– Мне уже восемнадцать!
На этот ее возглас Трубачёв только хмыкнул:
– И что, в мозгах резко прибавилось? Что-то незаметно…
– Зачем обзываешься? – тут же насупилась она.
Он замялся, сделал большой глоток кофе, демонстративно отставил кружку и посмотрел Флоре в глаза.
– Апельсинка, ты чего маешься дурью? Я хочу, чтобы у тебя всё было красиво, по любви… Чтобы в отношениях! Ты чистая, невинная девочка…
– Если хочешь знать, у меня уже было! – выкрикнула она заведомую ложь, чтобы больнее уколоть.