На этой философской нотке нас прервали:
– Дружище Арам, как же долго ты рассказывал эту славную историю!
Я обернулся и увидел на ступенях дома старика, которому давно пора на пенсию. А если верить тому же Араму, так этот человек еще входил в городской совет и занимал там должность!
– Коста! – воскликнул мой друг и они обнялись.
Парочка выглядел настолько контрастно, что их при случайной встрече нельзя было бы даже принять за знакомых. Невысокий черноволосый армянин и долговязый хозяин дома с блестящим, идеально гладким черепом контрастировали и в деталях. Арам предпочитал одежду темных тонов, тогда как Коста носил идеально белый костюм, который оттенял его загорелую кожу со старческими пятнами на ладонях.
– Ты привел нам гостя? – мне протянули руку и я осторожно, боясь сломать стариковские кости, пожал ее.
– Хорошо, если не жертву, – попытался сострить я. Пару секунд не было никакой реакции и я уже побоялся, что зря сказал об этом, но когда они оба рассмеялись в полный голос, мне полегчало.
– Не переживай. Здесь ты в окружении друзей, – Арам снова положил руку мне на плечо.
Коста зашагал впереди, держась очень неплохо для человека лет восьмидесяти, если не больше. Меня же терзали смутные сомнения, что как бы хорошо ко мне не относились, я все равно окажусь жертвой. Может быть, в ином понимании, а не как в легенде, но все равно жертвой.
Мои опасения быстро развеялись. В жертву меня явно никто не собирался приносить. Коста – он же, как вскоре выяснилось, Константин Любимов, еще один представитель городского Совета, провел небольшую экскурсию по дому, а потом быстро удалился в центральный зал вместе с Арамом. Как мне сказали, им надо немного посекретничать по своим личным делам.
Для меня это не прозвучало обидно. Наоборот, я, воодушевленный после осмотра дома, воспринял это вполне нормально. И предоставленный сам себе принялся бродить по комнатам, которых для небольшого строения оказалось очень много.
Большинство из них и по сей день оставались проходными, поэтому я не смог заблудиться здесь, даже если бы очень захотел. Похоже, что дому могло быть не меньше пятидесяти лет. Я допускал, что могу ошибаться, но проходных комнат с высокими потолками почти в четыре метра сейчас уже никто не строил.
Бродить мне нравилось: все комнаты заливал свет полуденного солнца, по стенам висели разномастные картины. Живопись никогда не увлекала меня, но здесь хотелось рассматривать каждое полотно.
Некоторые действовали, как магнит – захватывали взгляд издалека и притягивали к себе. Я обратил внимание на то, что многие из них описывали обычные виды, но в них было что-то не то. Что-то пугающее. Лишняя тень, громоздкие горы рядом с закатным небом и отражением кровавого солнца в воде.