.
Поэтому, хотя Мышкин при встрече с вилюйским исправником Жирковым и предъявил тому несколько отношений на официальных бланках, последний потребовал специальное предписание от якутского губернатора и распорядился усилить в остроге караул.
После безрезультатных переговоров с исправником, видя, что смелый замысел освобождения Чернышевского осуществить не удается, Мышкин заявил Жиркову о своем желании поехать к губернатору в Якутск за специальным предписанием. Он выехал в Якутск в сопровождении 2 казаков, которые были навязаны ему Жирковым «для сопровождения».
По дороге в Якутск Мышкин подробно расспрашивал казаков о местности, по которой они проезжали, о названиях улусов, фамилиях улусных голов. Все полученные сведения он тщательно записывал, надеясь, что, если даже его личная попытка освободить Чернышевского провалится, эти данные в дальнейшем пригодятся другим революционерам.
19 июля, утром, вилюйский исправник получил сообщение, что «поручик Мещеринов» около почтовой станции Тюгюнняхской, расположенной на полпути между Якутском и Вилюйском, четыре раза выстрелил из револьвера в сопровождавших его казаков. Ранив одного казака в ногу, «поручик Мещеринов» скрылся в лесу. В якутском округе поднялся переполох. Для розыска неизвестного были посланы специальные команды. При этом им строго предписывалось взять «Мещеринова» живым, а в случае вооруженного сопротивления стрелять только в ноги.
Положение Мышкина было очень сложным. Не зная как следует местности, располагая лишь весьма общей картой Сибири, он, разумеется, не мог избегнуть расставленных повсюду ловушек. Скоро он был обнаружен, окружен и арестован. Под сильным конвоем он был доставлен в Якутск.
По распоряжению губернатора для расследования дела была создана особая следственная комиссия. На первых допросах Мышкин назвал себя уроженцем Вологды Михаилом Титовым. От дачи других показаний он, несмотря на ежедневные допросы, отказался. Под лицемерным предлогом – «в целях предотвращения побега» Мышкин был закован в ножные и ручные кандалы и помещен в одиночную камеру якутской тюрьмы.
Лишь 10 августа, когда скрывать свое действительное имя дальше было бессмысленно, Мышкин назвал себя. При этом он категорически отказался выдать тех, кто помогал ему в попытке освободить Чернышевского. Он заявил лишь о своей личной симпатии к Чернышевскому и о том, что «большая часть или все порядочные люди» относятся к Чернышевскому сочувственно >45. Вскоре под сильной охраной, закованный в цепи, Мышкин был перевезен в Иркутск и заключен в Иркутскую тюрьму. «За упорное запирательство» он был лишен права чтения книг и оставался закованным в кандалы, хотя от трения металла на ногах его образовались язвы. Но это не могло сломить его волю.