Отныне в жизни Мышкина начинался новый период – период скитаний по многочисленным тюрьмам Российской империи, из которых ему так и не было суждено вырваться. Царское правительство видело в Мышкине своего непримиримого врага и всеми средствами пыталось согнуть борца, заставить его просить пощады. Для этого царские власти использовали кандалы, недостаточный рацион питания, заключение в одиночных камерах, многодневные допросы. Но царские власти не ограничивались указанными мерами по отношению к заключенному, а старались прибегать и к более тонким способам воздействия. Так, за несколько часов до заковки Мышкина в кандалы, которые были надеты на голое тело и причиняли ему сильную боль, власти направили к нему «служителя божия» – попа с увещеванием «одуматься и чистосердечно покаяться».
Гнусность разыгранной жандармами сцены, предпринятой ими в надежде пробудить религиозные чувства у заключенного, вызвали у Мышкина бурю возмущения. «Крест и евангелие, – протестуя писал он из тюрьмы, – кандалы и наручники – вот средства, к которым одинаково прибегает власть с целью застращать заключенного. Священник и палач помогают друг другу: если первому не удастся запутать душу человека в расставленные им сети, запугать его адом, то второй действует на тело арестанта, в надежде что физические страдания победят упорство его. И власти смеют еще упрекать нас, что мы не стесняемся в выборе средств!»>46
В Иркутской тюрьме жандармы упорно пытались заставить Мышкина назвать «сообщников». Одно время ему даже перестали выдавать не только чай, но даже и простую кипяченую воду. Но все эти меры не заставили Мышкина «признаться» или отречься от своих взглядов. Об этом ярко свидетельствует написанное им брату Григорию из Сибири письмо, так и не отправленное жандармами по назначению.
«...Я знал, на что иду, – подчеркивал Мышкин, – я давно уже примирился с мыслью о неизбежности того положения, в каком я нахожусь в настоящее время и какое еще ждет меня впереди. Поэтому я хладнокровно переношу свое тюремное заключение и, надеюсь, не менее хладнокровно отправлюсь в путь по той длинной-длинной, давно уже проторенной дорожке, по которой ежегодно шествуют тысячи бедного русского люда»>47.
Так и не добившись ничего от своего упорного противника, иркутские жандармы в декабре 1875 г. отправили Мышкина в Петербург. 31 января 1876 г. Мышкин уже был доставлен в Петербург и после непродолжительного заключения в помещении III отделения переведен в одиночную камеру только что отстроенного громадного здания новой тюрьмы – Дома предварительного заключения.