В начале 1876 г., когда жандармы доставили Мышкина в Петербург, петербургские тюрьмы были переполнены политическими заключенными. Почти каждый день сюда доставляли все новых заключенных: после провала «хождения в народ» по малейшему подозрению были схвачены многие сотни людей. Только за одно лето 1874 г. было арестовано около 2 тыс. человек, 770 из них, о которых имелись наибольшие улики, были привлечены к полицейскому «дознанию»>48.
Царские следователи, стремившиеся на материалах следствия выслужиться и сделать себе карьеру, старались доказать, что заключенные с целью изменения государственных порядков составили громадный заговор, «тайное сообщество». При этом, поскольку доказательств у жандармов для подкрепления такого обвинения не хватало, следствие затянулось и длилось почти 4 года.
Заключенные (из которых многие были арестованы в 1874 г.) все это время содержались в тесных и сырых камерах, в условиях жестокого тюремного режима. Туберкулез, опухоли, различные нервные заболевания были широко распространены среди арестантов, изнуренных долгим одиночным заключением, однообразной пищей, отсутствием свежего воздуха.
Тяжесть заключения усугублялась тем, что царские власти широко прибегали как к мерам морального, так и физического давления. Арестанты часто лишались прогулок и свиданий с родными, им запрещалось передавать газеты и вести с воли. Не брезговали тюремщики и физической расправой.
Так, в июле 1877 г. по приказанию петербургского градоначальника Трепова заключенный Боголюбов был подвергнут порке розгами. Когда остальные заключенные стали протестовать против этого, истязания их товарища, в тюрьму была вызвана команда полицейских, и началось массовое избиение арестантов. Им выкручивали руки, били и тащили за ноги в карцер, где их помещали поистине в нечеловеческие условия.
В печати сохранилось описание такого карцера «образцовой петербургской тюрьмы» – Дома предварительного заключения >49. Это было помещение без окон, заключенные находились там в абсолютной тьме, на голом асфальтовом полу. Поскольку тюремщики не ставили туда параши, весь пол был загажен, и в разложившихся экскрементах копошились длинные белые черви. Карцер был расположен рядом с котельной, и температура воздуха там была очень высокой. И в этом помещении заключенных запирали на несколько дней! Нечеловеческие условия привели к тому, что за время процесса 54 заключенных, привлекавшихся по этому делу, либо сошли с ума, либо покончили самоубийством.
В этих условиях, условиях суровой царской тюрьмы, Мышкин оставался, как и прежде, борцом. Изменились масштабы его борьбы, иной стала тактика. Вместо широкой деятельности нелегальной типографии или острой агитации среди сибирских крестьян он был вынужден теперь бороться против произвола и насилий своих тюремщиков. В стенах царской тюрьмы, на каторге Мышкин до последнего дыхания боролся за сохранение человеческого достоинства, старался поддержать ослабевших, противопоставить тюремщикам сплоченный коллектив революционеров. Каждый свой шаг он старался использовать с пользой для революционного дела, каждый месяц пребывания в тюрьме он снова и снова протестовал против ханжества и насилий царских властей.