. Председатель прервал его и объявил заседание закрытым.
Тогда заключенные устроили шумный протест, громко выражая этим свое возмущение систематическим нарушением их прав. Судьям удалось заставить обвиняемых покинуть зал заседания только с помощью жандармов.
На следующем заседании, на которое уже были вызваны только 27 человек, отнесенных к петербургской группе, заключенные применили иную тактику. Почти все подсудимые заявили о своем недоверии к царскому суду и, отказавшись участвовать в его заседании, потребовали удаления их из зала. Такая же картина повторялась и на последующих заседаниях. За исключением небольшой кучки, почти все подсудимые поочередно заявили о своем непризнании гнусной комедии «милосердного и правосудного» царского суда.
В это время, несмотря на все строгости тюремной администрации, заключенные широко общались между собой. Им удалось открыть окна своих одиночек. Стоя целыми днями у раскрытых окон, они горячо обсуждали свою тактику поведения, ответы товарищей на процессе и другие вопросы. Кроме того, им удалось соединить одиночные камеры бечевками, протянутыми по наружной стене. По этим бечевкам заключенные переправляли друг другу письма и другие предметы. В обстановке массовых и дружных протестов нескольких сотен революционеров тюремная администрация не могла ничего с ними поделать.
Пока царские сенаторы медленно проводили следствие по отдельным группам, Мышкин, отнесенный к числу членов московской группы, готовился к решительной схватке. На одном из своеобразных митингов, ежедневно происходивших у открытых окон, Мышкин заявил товарищам о своем желании выступить на суде и публично изложить цели и задачи революционеров, дать отповедь клевете царских следователей. Ведь их обвинительное заключение содержало беззастенчивую ложь. Революционеры обвинялись в различных преступлениях из корыстных побуждений, им приписывалось возведение «лености и невежества в степень идеала». Поэтому открытое выступление на суде с изложением действительных взглядов революционных народников было существенно необходимо и приобретало большое общественное значение.
Товарищи Мышкина по заключению поддержали его предложение. Пользуясь связью, налаженной с помощью бечевок, Мышкин послал им конспект своей речи, в который были внесены дополнения. Наконец, настало 15 ноября 1877 г., день, когда начало слушаться дело о московской группе[10].
Введенный в зал суда вместе с остальными подсудимыми, причисленными к этой группе, Мышкин использовал первый же вопрос председателя для произнесения развернутой революционной речи. Несмотря на все усилия председателя прервать его, сбить, Мышкин мастерски сказал все, что он хотел. Резкие политические обличения государственного строя царской России, открытая пропаганда всеобщего народного восстания: «социальной революции», призыв к революционной интеллигенции опираться в своей деятельности на народ, показ борьбы революционной интеллигенции как отклик на движение крестьянских масс – все это в первую очередь и составило сильные стороны речи Мышкина.