Держа в руках глиняную фляжку, Изабелла вышла в коридор и через пару минут уже была возле заброшенной комнаты своей матери. Она замедлила шаг, чтобы идти совсем тихо, но Жанна все равно услышала ее поступь и быстро обернулась. Изабелла невольно захотела сжаться под взглядом васильковых глаз.
– Он снова без памяти? – спросила она.
– Нет, – еле слышно ответила девочка. – Просто спит. Не тревожьте его, не надо.
– Ну что ты, конечно, не буду. Иди-ка отдохни, ты совсем бледненькая.
Девочка действительно была совсем прозрачная и бледная, но эту бледность отчасти скрывал оставшийся с лета загар и густая россыпь веснушек.
– Я всегда такая. Ничего, меня же меняли и кухарка, и даже сама госпожа Вексен.
– Ступай, ступай, – повторила Изабелла. – Тебе надо отдохнуть.
Жанна неслышно поднялась, перебросила назад тощую рыжую косичку и снова впилась в Изабеллу васильковыми глазами.
– Вы раздобыли какое-то средство от боли? – спросила девочка, кивком указывая на глиняную фляжку.
– Да, – кивнула Изабелла и отвела глаза: встречаться с этим синим взглядом было невозможно. Словно натыкаешься на острие копья.
***
Отослав Жанну, Изабелла осторожно поставила глиняный флакон на край столика и тихо прошлась из угла в угол. Она заметила, что вещи графа, которые раньше в беспорядке были свалены в углу, теперь оказались аккуратно сложены. Рубашку и котту, безнадежно залитые кровью, Жанна, похоже, выбросила, но сапоги, кожаные штаны, пояс с мечом и парой ножей – все было собрано на крышке старого сундука. Изабелла, стараясь не шуметь, взяла в руки пояс с мечом. Ей доводилось держать в руках охотничий нож и даже кинжал, хотя она и не умела с ними обращаться, но меч девушка подняла впервые. Он оказался тяжелее, чем она думала. Изабелла наполовину вынула меч из ножен и замерла – по всему клинку шла затейливая вязь в виде тонких переплетенных веточек жасмина. Она уже видела этот же рисунок на ноже графа. Вязь на ноже могла быть случайностью, но если такой рисунок повторяется и на мече – это наверняка что-то значит. Но что?
Девушка убрала меч в ножны, тихо положила оружие на место, посмотрела в окно. Темнота сгущалась, вечер постепенно переходил в ночь. Изабелла снова повторила про себя слова старой Мадлен – дать зелье в первую ночь новолуния, только из собственных рук. Она взглянула на графа – лицо его, за три с лишним дня заросшее светлой щетиной, в отблесках свечи по-прежнему казалось очень бледным, но губы уже не были серыми. Жанна уложила его повыше, приподняв на подушках и ворохе старого тряпья, и Изабелла видела, что дышит граф уже не так тяжело, как три дня назад. Вглядываться в его лицо девушка боялась – как только она видела эти простые черты, светлые брови и ресницы, – у нее замирало сердце. Если он вдруг на нее посмотрит, Изабелла совсем пропадет. Хотя и так уже давно пропала.