Это сообщение, казалось, заинтересовало иностранца, и он с готовностью поднялся из-за стола, чтобы выйти в сад.
Как только двое мужчин скрылись из поля зрения окон гостиной первого этажа за кустами сирени, улыбка исчезла с лица Модеста Дионисовича бесследно.
– Это моя вдова! – тут же прошипел он, беря непрошеного жильца за нижнюю пуговицу атласного жилета. – Не смейте мешаться у меня под ногами.
Брут посмотрел на него сверху вниз, и теперь уже на его лицо наползла весьма ядовитая усмешка.
– Боюсь, что с моим ростом это физически невозможно.
– Да брось ваньку валять! Говорю тебе, это моя вдова, я ее уже второй месяц пасу!
– Зачем мне валять какого-то Ивана? И какое отношение это имеет к выпасу Анфисы Ксаверьевны, разве она овечка? Энд ай бег ё пардон[10], но на ней не написано, что она ваша.
– Это пока! Пока не написано!
– Ну так идите и напишите. – Сэр Бенедикт указал на дом. Для человека, не понимавшего или делавшего вид, что не понимает русских идиом, предложение было излишне образным.
– Слушай, друг, – белоснежная, словно императорский фарфор, улыбка вернулась на лицо франтика, – одолжишь пятьсот рублей? А я уж честь по чести и предложение руки, и свадебку… А ты тогда занимай этот флигель хоть целиком.
Бенедикт Брут в очередной раз призадумался.
– Ноу-ноу-ноу, итс импосибл[11], – наконец решил он, а затем неожиданно оттолкнул руку Хлыщева от своей пуговицы и, что еще более удивительно, приобнял ошеломленного Модеста Дионисовича за плечи. – Но вы, мой юркий друг, можете их заработать…
– Как? – тут же наклонился к нему бойкий воздыхатель Анфисы Ксаверьевны.
Скорость, с которой он отреагировал на столь неожиданное предложение, заставляла подозревать, что получать деньги за сомнительные поручения ему не впервой.
– Мне нужен… – Доктор пощелкал пальцами, пытаясь подобрать нужное слово, но скоро сдался. – Гайд.
– Гад?! – вспыхнул оскорбленный до глубины души Модест Дионисович.
Брут еще пощелкал пальцами для улучшения памяти и словарного запаса – на этот раз упражнение помогло.
– Чичероне, – перешел он вдруг на итальянский, а затем в порыве внезапного озарения воскликнул: – Проводник!
– По Князьгороду, – понимающе кивнул белозубый франтик и перешел на какой-то особый, сиропный, тон: – По злачным местам-с? Это можно. Знаем-знаем…
Сэр Бенедикт осмотрел знакомца Анфисы Ксаверьевны с осуждением.
– По местам, где собираются состоятельные граждане города, способные позволить себе мои услуги.
Модест Дионисович первым вернулся в дом к остывшему чаю. «Во избежание подозрений», – как сказал он пониженным тоном криптозоологу. Сэр Бенедикт же пару минут полюбовался почти распустившимися кустами сирени, и только собрался уходить, как из-за этих самых кустов высунулась остроносая мордочка Матвея. Судя по здоровому румянцу на щеках, сын Анфисы Ксаверьевны пробыл в саду уже немало времени. А цепкий недетский взгляд говорил о том, что мальчик слышал большую часть нелепого разговора, состоявшегося между мужчинами.