– Господа, вы уверены, что заверение договора у меня – это необходимая мера и вы четко представляете себе все последствия данного действия? – в который раз уточнил нотариус.
– Вполне, – сухо обронил господин в очках.
Паренек часто закивал.
Скоромыслову стало кристально ясно, что ни тот ни другой понятия не имеют о возможных последствиях своей затеи. Но ведь если ж объяснять, это сколько времени уйдет? Макар Мартынович со вздохом посмотрел на часы: обед скоро. А в ближайшем трактире сегодня с утра манты лепили. Ну и черт с ними! Не с мантами конечно же, не с мантами, как можно-с? Если на одну чашу весов положить блюдо с мантами, присыпанными мелко нарезанной зеленью, а на другую – судьбу этих двоих, то выбор для Скоромыслова был очевиден. Макару Мартыновичу иногда даже казалось, что человек с его тысячелетней эволюцией был нужен Создателю единственно с целью изобретения рецепта мантов. А посему, коль уж формальности соблюдены и от инструкций (о, от этих божественных инструкций!) нотариус не отклонился, то странной парочке впредь будет наука.
– Тогда прошу вас при мне поставить подписи на договоре найма. Еще раз напоминаю, что о нарушении данного соглашения мне станет известно незамедлительно и виновный ответит по всей строгости закона.
Никто, казалось, не придал его словам ни малейшего значения. Опереточный злодей размашисто, с закорючками, начеркал на бумаге два слова на латинице. Нотариус ожидал, что раскосый паренек, в противовес сему безобразию, поставит корявый крестик, но тот медленно и аккуратно написал свою фамилию и инициалы. Прав оказался Скоромыслов, молодчик этот не так прост! И ладно, прочь лишние мысли – время заняться делом.
– А теперь, господа, закончим процедуру. Прошу, протяните ваши левые руки.
Нотариус взял своих клиентов за запястья, будто мерил пульс, прикрыл веки, сосредотачиваясь. Для франта, похоже, сама процедура была не в новинку, а вот парнишка широко раскрыл глаза, когда тонкая светящаяся нить начала обвивать руки клиентов, будто бы стремясь навсегда пришить их друг к другу.
– Скрепленное словом трех честных людей да будет нерушимо, – Макар Мартынович скороговоркой пробормотал заученную еще в студенческие годы абсолютно необязательную формулу, и нить, замкнувшись своими светящимися концами, исчезла.
– И почему основную часть людской массы составляют восторженные идиоты? – уронил в пространство риторический вопрос сэр Бенедикт, спускаясь по ступеням нотариальной конторы. Лутфи только удивленно вскинул взгляд на доктора, и тот продолжил: – Нет, я вовсе не о господине нотариусе, он-то как раз молодец: стряс с меня кругленькую сумму за свои услуги, не вникая в подробности, – так и кошелек набит, и совесть не ворочается. Говоря об идиотах (а, чувствую, говорить о них с этих пор мне придется часто), я подразумеваю и буду подразумевать в дальнейшем прежде всего вас, мой наивный сребролюбивый друг. Честное слово, кажется, Глафира петуха на суп и то выбирает придирчивей и дольше, чем вы выбирали себе сегодня место службы.