Криптозоолог наигранно засмеялся.
– И за что мне все это? Ну что вы смотрите, словно теленок на мясника? Скажите уже что-нибудь.
– Что сказать, барин? – пролепетал Кусаев, ошарашенный такой внезапной переменой в своем работодателе.
– И правда, что тут говорить? Знаете, почему мне пришлось ради договора с вами, простофилей, тащиться к нотариусу? – Франт любовно потер набалдашник зонта, вырезанный в виде головы гончей. – Потому что еще ни один слуга не продержался у меня дольше месяца.
– Что с ними стало? – дрожащим голосом спросил Лутфи, чувствуя, как голова наливается знакомой сонной тяжестью. Только не сейчас! Только не приступ! Поскорее бы спуститься с опасной лестницы!
– О, а я смотрю, вы хладнокровны, как никто другой. – Сэр Бенедикт застыл на нижней ступени и не без любопытства повернулся к своему слуге, прокручивая трость затянутыми в перчатки пальцами. – Последний из них разбил себе голову о каменный парапет… сам, сознательно, тремя точными ударами.
Тут молодой человек не выдержал, оттолкнул разглагольствующего Брута и в три прыжка слетел с лестницы. Последнее, что он запомнил, прежде чем сознание покинуло его, был возмущенный окрик доктора:
– Бежать бесполезно! У нас договор!
А затем Лутфи оказался в кромешной темноте, за мгновение до этого почувствовав удар собственного тела о землю.
Когда молодой человек снова открыл глаза, в поле его зрения тут же возникло бледное вытянутое лицо криптозоолога.
– Нарколептик! – верещал Брут и хватался за шею. – Меня, МЕНЯ брил нарколептик!
Кусаев даже как-то не удивился, что новый хозяин так быстро определил его мудреный диагноз. Наоборот, по-глупому обрадовался – несмотря на скверный характер, доктор оказался сведущ в своем деле.
– Бенедикт, прекратите истерику, – раздался спокойный голос Анфисы Ксаверьевны, из чего Лутфи сделал вывод, что, пока он спал, его тело успели перевезти от нотариуса обратно во флигель на Пекарском. – Заметьте, мы с вами сами не задали этому несчастному ни единого вопроса о его здоровье.
– Прекратить истерику?! Посмотрел бы я на вашу истерику сегодня утром, если бы он отключился во время бритья! С одной стороны – бессознательное тело, с другой – обезглавленное! – Сэр Бенедикт успешно изобразил покойника и снова повернулся к слуге, который с виноватым видом уже приподнимался на локте. – Да как у вас вообще рука поднялась?
Лутфи промолчал. Молчать в нужное время было одним из его ценнейших качеств. Только представьте, что стало бы с доктором, вздумай молодой человек честно заявить: «Я подумал, что все обойдется».