Король с принцем вновь подтвердили свое согласие с планом реформ. Таким образом, внутриполитические вопросы не стали причиной раздоров, хотя и Генри III, и Эдуард опять пошли на этот шаг под сильнейшим давлением баронской оппозиции. Однако осложнившееся международное положение все-таки нарушило хрупкий консенсус и привело к крупной ссоре в самых верхах английской власти. В то время шли активные переговоры с Францией, которые имели своей целью завершить, наконец, столетнее противостояние между двумя странами и заключить прочный мир. Условия, предложенные с позиции силы французским королем Луи IX, предполагали окончательный отказ английского короля от претензий на те земли, которыми когда-то владели его предки и которые фактически были уже сданы французам как незадачливым Джоном Безземельным, так и самим Генри III. Из обширнейших владений на континенте у Англии оставались только Гасконь, Сентонж и Ажене.
Фракции Ричарда де Клэра графа Глостерского и савояров равнодушно поддержали заключение договора на этих условиях. Им не было никакого дела до заморских владений английской короны. Контролируемый ими Совет Пятнадцати готовился отправить на континент посольство для подписания позорного соглашения. Однако против неожиданно принципиально и резко выступил Эдуард. На то у него было несколько причин. Во-первых, принцу претила сама мысль потворствовать ущемлению прав английской короны и стать свидетелем падения ее авторитета теперь уже не только в Англии, но и во всем христианском мире. Во-вторых, предложенный французами сценарий напрямую угрожал его владениям в Гаскони. Это было отнюдь не абстрактным принципом, а вполне реальной опасностью, чреватой в том числе и большими финансовыми потерями.
Таким образом, поддержка Ричардом де Клэром окончательной передачи бывших английских владений королю Луи IX Французскому однозначно расценивалась Эдуардом как измена. Существовал, правда, и еще один спорный вопрос, угрожавший союзу принца и графа Глостерского. Они оба претендовали на владение Бристолем — богатейшим городом, расположенным в нижнем течении реки Эйвон недалеко от ее впадения в Бристольский залив. Это был крупный ремесленный центр и важный порт, через который велась вся торговля с Ирландией. В то же время интересы Эдуарда удивительным образом совпали с интересами Симона де Монфора, которого принц никогда не числил среди своих друзей или хотя бы союзников. Граф Лестерский, руководствуясь сугубо личными соображениями, также противился заключению мирного договора на означенных условиях и на этой почве даже разругался со своими сторонниками по баронской оппозиции. Он активно поддерживал весьма спорные претензии своей жены Элеоноры, сестры короля Генри III, на Нормандию.